Думается, что такая критика в значительной степени порождалась различием стиля работ и тех исторических условий, в которых работали автор и критик, жившие в периоды, отделенные почти тысячелетием. Объяснялось это, по-видимому, и [11] известным непониманием со стороны Лю Чжи-цзи, талантливого и остро мыслившего историка, но причастного уже к строго регламентированной официальной историографии, того, что у Сыма Цяня, еще не стиснутого канонами историописания, была свобода в выборе форм. Тот факт, что князей чжоуского типа и даже раннеханьского периода в китайских империях нашей эры уже не существовало, привел к тому, что историки — составители династийных историй, начиная с Бань Гу, раздел «Наследственные дома» больше не создавали, описание отдельных княжеских домов и наследственных служилых помещались в Ле чжуань. Таким образом, жанр ши цзя не получил своего развития.
Возвращаясь к критическим суждениям о Ши цзя, следует отметить и отрицательные высказывания по поводу помещения в этом разделе главы о Конфуции. Сунский Ван Ань-ши (1021-1086), например, считал это ошибкой, ибо Конфуций не был ни князем, ни просто знатным, «не владел даже клочком земли». По этому вопросу высказывались также Сыма Чжэнь (713-742), Чжао И и другие ученые. Думается, что и в этом ортодоксы не поняли самой идеи Сыма Цяня. Сыма Цянь, разумеется, знал, что Конфуций не был князем, но ясно видел то, что поучения этого выдающегося философа пережили века, что Конфуций и его ученики и потомки известны и почитаемы в Хань даже больше, чем многие князья, правившие государствами, уже исчезнувшими с карты Китая, что в сумме культурных ценностей древности созданное Конфуцием и его школой занимает важное место. Поэтому историк и поставил Конфуция один ряд со знатью, выделив его из массы других мыслителей того времени.
Некоторые ученые отыскивают противоречивые моменты и в порядке описания княжеств. Ход рассуждений современного историка Сюй Вэнь-шаня, например, таков: княжество Лу было основано знаменитым Чжоу-гуном, в нем всегда ценили ритуал и добродетель, а Ци было основано Люй Шаном из рода Цзян, в нем выше всего ставили силу, а не добродетель. Однако Сыма Цянь поставил княжество Ци впереди Лу[3]. Мы полагаем, что порядок размещения «наследственных домов» в разделе строился скорее всего не на основе более позднего конфуцианского разделения на «гуманные» и «насильственные» методы управления в описываемых княжествах (насилия в те века хватало везде, в том числе при самых «гуманных» правителях), а на какой-то иной основе. Во всяком случае, порядок размещения первых 15-16 глав «Наследственных домов» говорит больше о том, что во внимание прежде всего принимались кровнородственные связи, а не формы управления. [12]
Тематически раздел «Наследственные дома» весьма отчетливо разделен на две большие части — доханьского и ханьского периодов. Своеобразным водоразделом между ними можно считать главу «Наследственный дом Конфуция». Она как бы венчает собой всю доциньскую часть из 16 глав. Мы видим, таким образом, что рассказ о княжествах и владениях чжоуского Китая завершается жизнеописанием одного из идейных учителей древности, вобравшим в себя опыт и идеи предшествующей эпохи. После всего одной циньской главы о Чэнь Шэ (предводителе восстания против дома Цинь) вторая часть посвящена уже князьям, советникам и деятелям ханьского Китая, жившим и действовавшим в новых условиях единой имперской власти.
Вопрос об аутентичности материалов, представленных в разделе Ши цзя, особых разногласий в ученом мире не вызывает. Единственной главой, полностью не принадлежащей кисти Сыма Цяня, считается 60-я глава — «Наследственные дома трех ванов». Еще ученый III в. Чжан Янь назвал ее в числе десяти утраченных глав «Исторических записок». Сыма Чжэнь писал:. «Что касается [главы] «Наследственные дома трех ванов», то интерполятором были просто взяты их жалованные грамоты и связаны воедино. Какое же это несоответствие должному, с упрощениями и повторами!» (ШЦ, т. 4, с. 3321-3322). Сыма Чжэнь и некоторые другие исследователи и комментаторы Ши цзи приписывали создание главы известному интерполятору Чу Шао-суню (53 г. до н. э. — 18 г. н. э.). В пользу этого говорит послесловие Чу Шао-суня к указанной главе. Однако современный исследователь Чжэн Хао-шэн, например, не считает такую точку зрения доказанной[4]. Случаи анахронизмов встречаются в нескольких главах раздела: например, в гл. 50 Чу Юань-ван ши цзя сообщается о событиях второго года правления ханьского императора Сюань-ди, проходившего под девизом ди-цзе (ШЦ, т. 4, с. 1989), т. е. 68 г. до н. э., что далеко выходит за временные рамки «Исторических записок»; в гл. 52 еще больший перепад — освещаются события третьего года правления ханьского императора Чэн-ди, проходящего под девизом цзянь-ши (ШЦ, т. 4, с. 2011), т. е. 30 г. до н. э. Танский Чжан Шоу-цзе во всех случаях приписывает вставки Чу Шао-суню, но едва ли это так. Как известно, к тексту Ши цзи приложили руку многие историки: Ян Сюн, Лю Синь, Фэн Шан, Вэй Хун и др. Лян Ци-чао (1873-1929) насчитывал среди ханьских интерполяторов не менее 20 человек. Поэтому указать точное авторство тех или иных интерполированных мест сейчас едва ли возможно. В целом же можно констатировать, что, кроме гл. 60 целиком и отдельных фраз в других главах, материал раздела «Наследственных домов» вполне аутентичен. [13]