В очерке И. А. Гончарова «Иван Савич Поджабрин» (1842): «Обед в трактире, часто с приятелями. Тогда обедали шумно и напивались обыкновенно пьяны. Это называлось кутить и считалось делом большой важности».
Ср. там же: «Как они у вас шумят! что вы делаете? — расскажу ей, как мы кутим… Это нравится женщинам, подумал Иван Савич.
— Кутим-с. Вот иногда они соберутся ко мне, и пойдет вавилонское столпотворение, особенно когда бывает князь Дудкин: карты, шампанское, устрицы, пари… Знаете, как бывает между молодыми людьми хорошего тону»;
«Славно мы живем, промолвил один из молодых людей: право, славно: кутим, жуируем! вот жизнь, так жизнь!»;
«Когда Иван Савич подходил к дверям, из столовой слышалось пение, крик, смех: говорило несколько голосов. Вдруг человек поспешно пронес мимо его бутылку. Эге! да здесь никак кутят! подумал Иван Савич! — а говорят, знатные не кутят»;
«— Ого! как кутнули! сказал он — с нашими так никогда не удавалось: этакой рожи у меня еще не бывало!‥»
У А. И. Герцена в романе «Кто виноват» (1841—1846): «Они недели две рассказывали направо и налево о том, как кутнули»;
«Побился он с медициной да живописью, покутил, поиграл, да и уехал в чужие края».
В повести Герцена «Долг прежде всего» (1848—1851): «Я уверен, что со времени знаменитого кутежа, по поводу которого в летописях в первый раз упоминается имя Москвы, и до наших дней не было человека менее расположенного и менее годного к семейной жизни, как Столыгин».
В очерке Е. П. Гребенки «Пиита» (1844), напечатанном в альманахе «Новоселье» (1846, ч. III, стр. 284), нарисован такой портрет «человека, одержимого поэзией»: «Больной, перенося пожары и разрушения сердца, не лишается аппетита, любит хорошо поесть — свое ли, чужое ли, все равно, и не прочь от доброго вина. Часто у него с языка срываются стихи Пушкина:
И вообще направление его подходит к разряду кутил».
У И. С. Тургенева в романе «Накануне»: «Николай Артемьевич порядочно говорил по-французски и слыл философом, потому что не кутил».
Иногда проступает тонкий смысловой оттенок в употреблении кутить ‛жить азартно, очертя голову, со страстью отдаваться чему-нибудь, выходящему из привычных рамок быта’. В речи Базарова: «Отец в шестьдесят лет хлопочет, толкует о «паллиативных» средствах, лечит людей, великодушничает с крестьянами, — кутит, одним словом» («Отцы и дети»).
Ср. у Ф. М. Достоевского в «Бесах»: «— Одним словом, будут или не будут деньги? в злобном нетерпении и как бы властно крикнул он [Верховенский] на Ставрогина. Тот оглядел его серьезно.
— Денег не будет.
— Э, Ставрогин! Вы что-нибудь знаете или что-нибудь уже сделали! Вы — кутите!»
Это смешение пластов значений не находит ясного выражения в словаре Даля. Толковый словарь В. И. Даля, как и следовало ожидать, помещает в одной плоскости все три значения слова кутить, нивелируя живые литературные и уже устаревающие, становящиеся областными оттенки его употребления: «кутить, кучивать, кутнуть, о ветре, погоде: кружить, крутить, вихрить. Ветер кутит да мутит; о человеке: Он кутит да мутит, сплетничает и поселяет раздор; мотыжничать, пьянствовать, кружиться; жить очертя голову, отчаянно проказить, пить, буянить. Наши кутят в погребке. Кучивали и мы в гусарах. Кутнем вместе, пойдем. Кутни на все. Кутнуть во всю ивановскую…
Ср.: Офицеры закутили, шибко раскустились, не докутиться бы до беды. Искутился малый. Что ты накутил? Кончили пир, откутили, покутили немного. Он подкутил, выпил». Тут же кутила[22].
Можно думать, что и слово кутеж уже вошло в русский литературный язык 40—50‑х годов. Возможно, что оно сначала было особенно широко употребительно в военно-офицерской и буржуазно-студенческой среде. Например, у Н. М. Языкова в стихотворении «К. К. Павловой»:
У Н. В. Гоголя во II томе «Мертвых душ»: «Все [в заведении] было в струнку и шло попарно, а по ночам развелись кутежи».
У Н. П. Огарева: