Когда его величество государь, равный пышностью Джемшиду, и [обладатель] солнцеподобного чертога разбил свою золотоукрашенную палатку, подобную куполу голубого неба на сапфировой [равнине] крепости Хазора /79 б/ и, как Солнце, водворив свое [в ней] благородство, расположился станом, — последовало неизбежное, как судьба, [высочайшее] повеление. Громогласные глашатаи и с зычными голосами бирючи объявили во всеуслышание, что все несущее ужасы Судного дня войско со своими знаменами и оружием, каждый в кольчуге с узкими кольцами, напоминающими небо, полное звезд, с привешенным у пояса благовонным, как амбра, колчаном, полным стрел из белого тополя, с круглым за плечом щитом, подобным розе, опоясанный мечом, что [остролистная] лилия, прошли бы украшенными перед испытующим взглядом государя. Когда ласкающий голос о [высочайшем] смотре войск, поданный глашатаями на высоких нотах, коснулся слуха высокодостойных воинов, /80 а/ каждый из военных героев, укрепившись и снарядившись наисовершенным образом, направился к месту сбора войск. Вдруг один отряд численностью около двухсот человек, каждый вооруженный сорока четырьмя видами оружия, стал производить стрельбу; каждый выстрел, подобно прямо летящему тираху[240], разрывал завесу мишени неба и делал предмет, как шелк, продырявленный наподобие сети. То они действовали шашками, направленными рукою ислама, которая уголки мечей сердца [нечестивых] племен джете[241] озаряла светом истинного руководительства. Затем смуглолицый человек из числа состоящих на ханском довольстве лиц[242], «убежище сейидского достоинства», осведомленный об обязанностях накиба, [стоящий во главе этого отряда] Мухаммед Хашим-ходжа /80 б/ сейидатаи, которому была пожалована должность накиба, приблизившись [к его величеству], открыв свои уста для похвал, благоговейно произнес —
И [затем упомянутый накиб] вместе со всеми ходжами из потомства Сейид-ата, вроде «убежища достоинства накиба», благородного Мухаммед Латиф-ходжа урака[243], сына внука Ходжа накиба, и прочих, приблизившись и удостоившись благосклонного ханского взора, прошли [перед ханом]. После того /81 а/ показался другой отряд, от внушительного и сурового вида которого сам Марс плакал на эту страницу истории кровью, подобной киновари и мышьяку[244]. Концы копий этого отряда — когти львов, залегших в тростниковых зарослях, высоко взлетающие соколы их стрел (?) свивали гнезда в глазах орлов боя, а из облаков их безжалостных мечей [проливались и] сгущались капли крови врагов.
Подняв свое знамя, они задевали [его верхом] солнечный диск четвертой [небесной] веранды, который есть властитель [всех] знамен неба. Под бунчуком отряда был виден молодой человек, который еще не достиг сорокалетнего возраста, но уже был каравановожатым храбрости и военачальником Турана, [муж] уважаемый /81 б/ и почитаемый, среднего роста с небольшою бородою и усами, синеокий, рябой лицом, сильно-рукий, как лев, — «опора эмиров», Хаким-[бий] аталык, и [с ним] роды и колена всего племени мангыт, его братья и племянники. [Приблизившись к его величеству хану], он рассыпал на его темя, подобное блестящим звездам Малой Медведицы, сверкающие перлы своего молитвенного и хвалебного обращения. Став на колени почтения перед тенью Аллаха, он говорил —
Когда окончился смотр полка аталыка, подошел еще отряд; от кипения волн потока его ярости [рушились] основания опор бескрайних тел /82 а/ дерзких и кровожадных врагов. От криков и воплей [солдат] «Хватай, лови!» желчный пузырь Льва небесной чащи в лугах [всех] двенадцати знаков зодиака плавился подобно печени Венеры. Симург их колчанов свивал себе гнездо на горах боевых сеч (букв. на Кафе битвы). Их шашки сверкали на хризолитовом горизонте, скрывая закат [Солнца] и бросая лучи в охваченных темнотою рабов всеобщего воскресения, сражающихся на поле кровавой битвы. Острия их исторгающих душу копий вращались, как ось небесных полюсов. Ими предводительствовал муж, который в своем жизненном восхождении, пройдя больше восьмидесяти стадий, опережал тысячу месяцев из числа отведенного ему существования, став [как бы] шейхом фена[245], Кутлук диванбеги сарай с сыновьями дяди по отцу, Мухаммед Салахом парваначи, Шакир мирахуром и Яукашти мирахуром. /82 б/ [Приблизившись к хану] и молитвенно приветствуя его величество, отряд, удостоившись благосклонного взора [государя], прошел.
240
Тирах (***) — птица с красивым золотистым оперением; сойка, как это поясняют некоторые словари (см. Villers, v. I, p. 488 и др.).
241
Джете (разбойники), так в XV — XVI вв. правители и народы Мавераннахра называли население восточной части б. Чагатаева улуса (Моголистана), т. е. западной части Кашгара и южной части Семиречья. Здесь мятежники Мианкаля отождествляются с этими джете.
242
За верность перевода этой части фразы, занимающей в оригинале три строки (л. 80 аб), поручиться трудно, ибо в ней есть какой-то пропуск, а два слова написаны неверно.
243
Урак (великий урак — урак-и калон) исполнял обязанности мухтасиба между сейидами, находившимися в войсках (см. Бухарский трактат о чинах и званиях, стр. 140 — 141).
244
Т.е. как киноварью в соединении с мышьяком пишут в книгах красными буквами названия глав и разделов, так и Марс от страха плакал кровью на страницы этой истории.
245
Фена, суфийский термин, имеющий несколько значений: 1) уничтожение в человеке его «самости», всех его желаний, воли, склонностей и пр., 2) небытие, 3) нирвана.