Далее, как уже говорилось, традиционная версия гласит, что в монастыре Рихер обучался «семи свободным искусствам» у знаменитого Герберта. Некоторые добавляют к этому, что через посредничество Герберта Рихер был близок и к реймсскому архиепископу Адальберону, при котором Герберт исполнял обязанности секретаря[681] а Л.Тейс даже приписывает Рихеру склонность «... поворачивать любое событие в пользу своих учителей: Адальберона и, главное, школьного наставника Герберта ...»[682]. Отметим сразу, что представление о возможной близости Рихера к Адальберону или даже просто личного знакомства с ним основывается, очевидно, единственно на том факте, что в окружение Адальберона входил Герберт, и поэтому вызывает сомнения. Но никто не сомневается в том, что Рихер был учеником Герберта. Является ли это представление столь уж неоспоримым?
Из текста «Четырех книг историй» следует, что, во-первых, Рихер был знаком с некоторыми сочинениями Герберта (см. IV, 73, 101), а во-вторых, ему известно, как именно Герберт преподавал «свободные искусства» в Реймсе, какие книги и приборы он использовал. Все эти сведения, чрезвычайно ценные сами по себе, могли быть очень полезными для знакомства с уровнем образованности Рихера, но дело в том, что учеников Герберта он обозначает как «sui auditores» (III, 46) или просто как «sui» (III, 47), но ни намеком не говорит, что он сам мог быть в их числе. Книги, с которыми был знаком Рихер: «Записки о Галльской войне» Цезаря, «Этимологии» Исидора Севильского, «Диалоги» Сульпиция Севера, «О заговоре Катилины» и «Югуртинская война» Саллюстия — в список Герберта де входят. Астрономические приборы Герберта он описывает очень подробно, используя греческие[683] и латинские термины, но эти описания — чисто внешние по характеру, а о том, как именно следовало ими пользоваться, он избегает говорить, по его словам, единственно из стремления к краткости (III, 52). Правда, Рихеру известно, отчего происходит лунное затмение («в то время луна, находясь в четырнадцатой фазе, затемненная расположением земли, пропала с глаз людских», I, 52), вслед за этим, однако, говорится о том, что в Реймсе «видели в небе пылающие острия» и что все эти явления предвещали болезни и раздор. Трудно сказать, является ли этот единичный факт, к тому же стоящий в указанном выше контексте, свидетельством глубоких познаний Рихера в астрономии. Мы скорее склоняемся к тому, что если бы наш автор был хорошо осведомлен в астрономии, то эта осведомленность проявлялась бы гораздо чаще. Заметим также, что Герберт рассказывал об устройстве земли, «сопоставив земную сферу с округлой сферой из дерева» (III, 50), а в описании Рихера земля явно представляет собой плоский круг («orbis», 1,1). Описание абака у Рихера также довольно поверхностно, а к тому же складывается впечатление, что для человека, знакомого с арифметикой и геометрией, он слишком уж небрежен с числами (например, Карлу Простоватому у него 3 года в 888 г. (1,4) и 15 лет — в 893 г. (I, 12)). Конечно, было бы очень соблазнительным считать учителем Рихера такого человека, как Герберт, но все же прямых доказательств этому у нас нет, и остается вероятность того, что Рихер ознакомился с системой преподавания Герберта и с его приборами, не будучи в числе его учеников. Поэтому следовало бы изменить традиционное «был учеником Герберта» на «мог быть учеником Герберта» или «вероятно, был учеником Герберта».
681
Так, Ж.-Ж. Ампер пишет о Рихере: "он был доверенным лицом честолюбивого Адальберона"; Ampere J.-J. Histoire litteraire de la France sous Chalemagne et durant les X-e et X-e siecles. Paris, 1870, p. 295.
683
Иногда Рихер пользуется греческими терминами и при описании болезней, но пишет их латинскими буквами, так что нет достаточных оснований полагать, будто он знал греческий язык.