2. Почему первый очаг этого нового просвещения запылал именно в Италии? Потому что в своих развалинах, в своей скульптуре, в настенных надписях Италия сохранила традиции античного мира. Начиная с Данте и Петрарки, она создала новый классический язык. В ее богатых городах, таких как Милан, Венеция, Флоренция, Неаполь, купцы, ведущие пышный образ жизни, поддерживают ученых и художников. Так как капитализм был в те времена в зачаточном состоянии, то какое лучшее вложение денег могло быть для каких-нибудь Медичи, чем окружить себя изящным двором, художники которого способствовали и прославлению современного положения, и будущей славе их покровителя? Возрождение произошло сначала во дворцах князей и банкиров и уже значительно позднее в университетах. Развитию мощных самобытных талантов в Италии способствовало соперничество многочисленных государств: Милана, Флоренции, Рима, Венеции, Неаполя. В них не было ничего застывшего в рамках феодального мира, в них не было даже церковной иерархии. Папы-гуманисты придавали Риму ни с чем не сравнимый блеск. Идеалом средневековой Франции оставался Людовик Святой, доблестный и набожный воин; итальянский идеал периода Ренессанса в равной степени хорошо умеет владеть кинжалом или шпагой, но также и кистью, и компасом. Это инженер, дипломат, ученый. В нем соединяются коварство и жестокость, чтобы создать новую la virtù,[20] совершенно отличную от рыцарской доблести. «Государь» Макиавелли, настольная книга Ренессанса, – это учебник по реалистической политике. Через брачные союзы, заключенные французскими королями с представительницами Италии, макиавеллиевский цинизм достигнет и двора королей дома Валуа.
Мастер Франсуа де Рогана. Галантная сцена. Миниатюра. Около 1530
3. Представитель эпохи Возрождения продолжает исповедовать христианскую веру, но теперь он живет не одной только верой. Он уже не довольствуется тем, что всю жизнь готовит свое спасение в мире ином. Он хочет наслаждения в этом мире. Мораль в Италии XV в. переживает упадок. Сексуальные отношения становятся свободными и даже разрешенными; убийство легко прощается, особенно если убийца – художник. «Доблестные юноши, – пишет Бенвенуто Челлини, – это те, которые больше других наносят ударов кинжалом». В обществе XIII в. Челлини заслужил бы виселицу и ад; в обществе XX в. – электрический стул; в XVI в. он становится лучшим другом государей, которые забавляются его шалостями. Папа Пий II (Энеа-Сильвио Пикколомини) и папа Павел III (Алессандро Фарнезе), хотя и были гуманистами, все же пытались нейтрализовать «языческий душок» итальянского Ренессанса. Но папа Сикст IV, великий защитник искусств, создатель Сикстинской капеллы, ведет себя скорее как римский меценат, чем как викарий Святого Петра; а папа Александр VI Борджиа водворяет грех и в Ватикан. И вместе с тем представители итальянского Ренессанса не лишены величия, хотя и вызывают иногда опасения. Им будут подражать и Елизавета Английская, и Франциск I. «Придворный» Бальтазаре Кастильоне, атлет и образованный человек, похож на греков времен Перикла. Бенвенуто Челлини, ужиная с друзьями и их любовницами во дворце, увитом жасмином, ведет речи, напоминающие беседы учеников Сократа. У людей той эпохи много страсти и энтузиазма, большая потребность в разнообразной и смелой деятельности. Они испытывают любовь к красоте, уважение к искусствам, радость жизни, но в то же время им присущ цинизм и нигилизм, в которых будут корениться многие европейские беды.
4. В эту эпоху неутолима жажда знаний. Гуманисту итальянского Возрождения не было нужды «открывать» античных авторов, большинство из которых никогда не терялись, но он познакомился с новыми манускриптами, изучил все аспекты античной жизни и таким путем утвердился в средневековых истинах. Появились новые программы исследований: грамматика, латинский язык, история, поэзия и литература составили цикл гуманитарных наук. Меньше места стала занимать теология. Античная поэзия превратилась в «классические» тексты. Контакты с языческой мыслью ослабили духовное засилье Церкви. Эта новая культура, распространяясь по Европе, разрушила наивность национальных литератур. Вскоре появится Рабле, который станет вышучивать греко-латинский словарь неопедантов. Во Франции красивые периоды речи Цицерона, в которых величие ритма скрывает пустоту мысли, укрепятся в красноречии университетских профессоров и придворных. Но уже с XVII в. многие элементы античной культуры вольются в общий поток развития французской литературы. И появятся Паскаль, Боссюэ, Расин, и французы усвоят уважение к форме – единственной гарантии бессмертия произведения. Люди эпохи Возрождения обнаружат у античных авторов мудрую философию, испытанную веками и менее абсолютную, чем философия Средневековья. Такое сочетание гуманизма с христианством и создаст западную цивилизацию.