Громадные размеры столичного города все же оставляют место для частных заказов, в основном для модерна во главе с Эктором Гимаром в межвоенный период. Но не только: с середины XIX в. парижские здания разного рода и назначения использовались как образец для архитекторов по всей стране и за границей, вне зависимости от их происхождения — политического или частного. Среди них были библиотеки, как, например, библиотека Св. Женевьевы в Париже, задуманная Анри Лабрустом, архитектурные принципы которой позже будут воспроизведены в Общественной библиотеке Бостона; большие магазины, как «Бон Марше», построенный в 1876 г. Луи Шарлем Буало и Гюставом Эйфелем, копией которого стал магазин «Галери Лафайет»; парижские вокзалы, прежде всего вокзал д’Орсе и Восточный вокзал, по образцу которого построен вокзал в Туре и других провинциальных городах; парижская Гранд-опера Шарля Гарнье, о которой поэт Теофиль Готье писал, что это «современный храм цивилизации».
Именно в Париже было построено первое метро[326], а провинция и в этом последовала за столицей только несколько десятилетий спустя.
ОБРАЗОВАНИЕ И ЗДРАВООХРАНЕНИЕ:
СХОДСТВО И КОНТРАСТ
Ничто так не поражает во Франции, как контраст, который можно наблюдать между развитием образования и здравоохранения. Образование, воспеваемое государством, на протяжении истории имело своих проповедников, от Франсуа Фенелона до маркиза де Кондорсе, Франсуа Гизо или Жюля Ферри; развитие здравоохранения, стимулом которого стал прогресс гигиены, иллюстрировала целая плеяда блестящих врачей и ученых, от Франсуа Ксавье Биша до Рене Лаэннека и Луи Пастера.
Эти области сходны в том, что обе они как до, так и после революции 1789 г. находились в ведении двух главенствующих институтов — государства и Церкви. Более того, они стали предметом соперничества этих институтов, когда Конвент отделил заботу о здоровье от дел милосердия и от Церкви, чтобы передать ее медицине. Параллельно с этим и жизнь школы более века была отравлена спором о светском или религиозном характере образования, так как Церковь, как и государство, стремилась контролировать образование и обучение детей. «Нужно установить демократию людей здоровых, благомыслящих и желающих блага», — говорил один из лидеров радикалов — Леон Буржуа около 1900 г.
Именно конфликты и успехи в этих сферах были на переднем плане. Но позволяют ли они оценить прогресс здравоохранения и образования?
В конце XVIII столетия, когда зарождалась клиническая медицина, вырабатывалась политика здравоохранения, при которой болезни — и не только во время эпидемий — отныне начали рассматриваться как общественная проблема, которая понемногу отделялась от вопросов призрения и помощи. После революции 1789 г. здоровье, гигиена и хорошее самочувствие стали восприниматься как новая политическая цель, которая добавилась к традиционным функциям власти.
Государство, проповедовавшее гигиену, несло в себе идею принуждения, в то время как главной идеей государства всеобщего благосостояния была идея справедливости распределения. Врачи и государственные деятели объединялись, чтобы сформировать политику гигиены и затем здравоохранения. Это изменение делает очевидным двойное, почти противоречивое видение проблемы: с одной стороны, речь идет об авторитарной мобилизации, о защите крови нации, о гигиене, которая становится внешней давящей силой, а с другой — это видение, согласно которому государство выступает в роли защитника и гаранта защиты своих подданных, писал историк Пьер Розанваллон.
И все же развитие здравоохранения никогда не интересовало руководителей страны настолько же, насколько просвещение. Когда 25 февраля 1848 г. парижские рабочие требовали права на труд и гарантированные минимальные выплаты в случае болезни, то первое требование было принято к сведению — вышел соответствующий декрет Луи Блана, — а второе и все, что с ним связано, были забыты. Другой пример: сто лет спустя по сравнению с Министерством образования — эдаким политическим слоном — министр здравоохранения до сих пор выступает как административный карлик: его предшественник — министр по делам гигиены — появился лишь в 1920 г., причем он был практически лишен персонала и престижа. И сегодня бюджет Министерства здравоохранения постоянно приносится в жертву другим бюджетам.