Эллины считали мифические времена даже не очень отдаленной историей. Троянская война, например, по их летосчислению, происходила в XII веке до н. э., т. е. за 6-7 веков до VI-V века, когда появляются сочинения логографов и Геродота. Если даже ученые нового времени считают возможным найти в мифах зерна истории, то нет ничего удивительного в том, что эллины видели в мифах историю прошлого своего народа.
Как долго Гомер и Гесиод сохраняли для эллинов значение историков, лучше всего показывает пример Страбона, одного из просвещеннейших людей Эллады I века н. э. По его мнению, "Илиада" и "Одиссея" имеют историческую основу, которую он и пытается восстанавливать с помощью приемов древнейших эллинских историков. "Скорее можно поверить героическим поэтам, Гесиоду и Гомеру или трагикам, — говорит он, — чем Ктесию, Геродоту, Гелланику и другим подобным" (XI, 6, 3).
Таким образом, переход от эпоса к исторической прозе в VI веке до н. э. происходил постепенно и был совершенно закономерным; изменилось не самое содержание, а только форма изложения.
Мало того, даже в то время, когда уже существовало историческое повествование в прозаической форме, были еще попытки излагать историю стихами: так, Херил Самосский, младший современник и почитатель Геродота, взялся за современную историю в своей поэме "Персеида", сюжетом которой была победа афинян над персидским царем Ксерксом[13]. Таким образом, в течение некоторого времени история излагалась и прозой и стихами. Равным образом и Эмпедокл [14] излагал свое философское учение стихами в V веке до н. э., когда прозаическое изложение уже давно было введено в философию.
Так как Навкратида в Египте была основана ионийцами, то и папирус проник прежде всего к ионийцам Малой Азии. Здесь и зародилась греческая литературная проза, здесь в VI веке до н. э. появляются первые исторические сочинения, написанные прозой. Этих историков, предшествовавших Геродоту, а отчасти бывших его современниками, принято называть логографами (λογογράφοι) [15].
Слову "логографы" мы не вполне правильно придаем значение "историки догеродотовского времени". Слово это употреблено Фукидидом в указанном выше месте в смысле "пишущие прозой", "прозаики" — в противоположность "пишущим стихами", "поэтам", — независимо от содержания сочинений, а не в специальном смысле "историки". Однако под словом такого общего значения в данном месте Фукидид мог разуметь только этих историков (включая в их число и Геродота), а не других каких-либо прозаиков, например философов Анаксимандра, Анаксимена, Гераклита [16].
Сочинения логографов не дошли до нас, сохранились лишь отрывки из них у различных древних писателей, но отрывки эти слишком малы, чтобы по ним мы могли составить себе ясное представление о логографах. Поэтому для нас важны отзывы о них Страбона и Дионисия Галикарнасского.
Вот отзыв Страбона: "Речь прозаическая, по крайней мере обработанная, есть подражание поэтической. Прежде всего появилось на свете поэтическое изложение и приобрело славу; потом, подражая ему, не прибегая к стиху, но сохраняя прочие поэтические особенности, писали свои произведения Кадм, Ферекид, Гекатей; затем позднейшие писатели, постоянно отнимая что-нибудь от поэтических свойств, низвели речь к ее настоящему виду, как бы с какого-то возвышенного положения" (I, 2, 6).
Дионисий Галикарнасский говорит о древнейших историках-прозаиках следующее: "Древних историков много, и они были во многих местах до Пелопоннесской войны. К числу их относятся: Евгеон Самосский, Деиох Проконнесский, Евдем Паросский, Демокл Фигелейский, Гекатей Милетский, Акусилай Аргосский, Харон Лампсакский, Мелесагор Халкедонский, а те, которые немного моложе, т. е. жили незадолго до Пелопоннесской войны и прожили до времени Фукидида, — это Гелланик Лесбосский, Дамаст Сигейский, Ксеномед Хиосский, Ксанф Лидийский и многие другие. В выборе темы они руководствовались почти одинаковой точкой зрения и способностями немногим отличались друг от друга. Одни писали эллинские истории, другие — варварские [иностранные], причем и эти истории они не соединяли одну с другою, но разделяли их по народам и городам и излагали одну отдельно от другой, преследуя одну и ту же цель — обнародовать во всеобщее сведение предания, сохранившиеся у местных жителей среди разных народов и городов, письменные документы, хранившиеся как в храмах, так и в светских местах [в архивах], — обнародовать эти памятники в том виде, в каком они их получили, ничего к ним не прибавляя и не убавляя. Среди этого были и некоторые мифы, которым верили с давнего времени, и некоторые интересные, необычайные события, которые нашим современникам представляются невероятными. Способ выражения употребляли они по большей части одинаковый, — все те, которые писали на одном и том же наречии: ясный, обычный, чистый, краткий, соответствующий описываемым событиям, не представляющий никакой художественности. Однако произведениям их присуща какая-то красота и прелесть, в одних в большей степени, в других в меньшей, благодаря которой их сочинения еще остаются до сего времени"[17].
15
Мы встречаем это название впервые у Фукидида (I, 21, 1). В науку слово «логограф» введено в начале XIX века Крейцером (Friedrich Creuzei) в сочинении «Die historische Kunst der Griechen in ihrer Entstehung und Fortbildung», изд. 2–е, 1845, стр. 140; изд. 1–е было в 1803
16
Слово «историк» выражается по–гречески словами συγγραφεύς, ιστορικός, ιστοριογράφος. Из них слово συγγραφεύς также означает не историка специально, но прозаика вообще.
В смысле «историк» Дионисий Галикарнасский употребляет συγγραφεύς в трактате «О Фукидиде», гл. 9. (Ἡρόδοτος τε και Ἑλλίνικος καὶ ἴλλοι τινές τών προ αυτοϋ ξυγγραφέων— «Геродот, Гелланик и некоторые другие из историков, бывших до него»). Здесь под словом ξυγγραφέων разумеются как раз историки, которых мы называем логографами. Фукидид (I, 97) называет «Аттиду» Гелланика Ἀττική συγγραφή («Аттическая история»).
Слово ίστορία первоначально имело отвлеченное значение «исследование» (как и глагол ιστορεἴν — «исследовать») чего-нибудь на основании собственного наблюдения и опыта и употреблялось как об исследовании в естественных науках и в географии, так и об историческом исследовании. Затем слово ίστορια получило конкретное значение «исследованное», «рассказ», «история». Геродот в начале своего труда называет его Ἡροδοτου ίστορίης ιποδεξις — «Изложение исследования Геродота» (т. е. «того, что исследовал Геродот»), Впоследствии даже сочинения логографов стали называться ίστοριαι.
Слова ιστορικός и ίστοριογρίφος встречаются лишь у позднейших греческих писателей (у Диодора, Плутарха и др.).
17
«Суждение о Фукидиде», гл. 5; изд. Рейске, стр. 818–820; изд. Узенера–Радермахера, стр. 330–331.