Максимин легко обращал свой слух к клевете, не щадя ни возраста, ни достоинства человека. Очень многих из тех, кому было доверено управление провинциями и военными лагерями, после того как они имели консульское звание или славу, заслуженную трофеями, он повелевал схватить на основании мелочного и низкого наговора, (4) приказывая посадить на повозки их одних, без прислуги, и везти ночью и днем, будь то с востока, с запада или с юга, к паннонцам, где он находился. Помучив и оскорбив, он наказывал их изгнанием или смертью. Пока это делалось по отношению к отдельным людям[16] и несчастье затрагивало частное имущество, это было довольно безразлично населению городов и провинциям. (5) Ведь неудачи людей, которые слывут преуспевающими и богатыми, не только не остаются без внимания у черни, но иногда радуют некоторых дурных и ничтожных из зависти к более могущественным и преуспевающим. Когда же Максимин довел до бедности большую часть славных домов[17] — мелкие и незначительные он не считал достойными своих замыслов, — он перешел к общественному имуществу, и если были какие-либо государственные деньги, собиравшиеся для благодеяний и раздач простому народу или отложенные на театральные зрелища и всенародные празднества, он присваивал их себе; посвящения в храмы, статуи богов, почетные дары героям и какое было убранство общественных мест или украшения города, либо материалы, могущие быть превращенными в монету, — все переплавлялось.
(6) Именно это огорчило народ и вызывало народную скорбь — вид осадного положения вдали от битв и без оружия, вследствие чего некоторые из простых людей простирали руки и охраняли храмы, готовые скорее пасть убитыми перед алтарями, чем видеть ограбление Отчизны. Поэтому по городам и в провинциях настроение народных масс было чрезвычайно угнетенным. Не были довольны происходящим также и воины, потому что родственники и близкие упрекали их в том, что Максимин так поступает из-за них.
4. (1) Причины же эти, отнюдь не необоснованные, возбуждали массы к ненависти и мятежу. Все молились и взывали к обижаемым богам, начать же никто не решался до тех пор, пока при завершении третьего года правления[18] из-за малого и ничтожного повода — так ниспровергается тирания {114} — первыми взялись за оружие и решительно подняли мятеж ливийцы по следующей причине.
(2) Некто весьма круто управлял Карфагенской страной[19]и вместе со всевозможными жестокостями завел штрафы и денежные поборы, желая быть на хорошем счету у Максимина. Последний ведь отличал тех, кто, по его сведениям, подходил к его образу мыслей. Тогдашние управители казны, если они в редких случаях и оказывались честными, то все же, имея перед глазами опасность и зная о его сребролюбии, невольно подражали остальным.
(3) Итак, наместник Ливии по отношению ко всем прочим применял насилие и с неких молодых людей из знатных и богатых ливийцев, обложив их со всех сторон штрафами, попытался немедленно взыскать деньги и лишить их отцовского и родового имущества[20]. Огорченные этим, молодые люди пообещали ему отдать деньги, попросив отсрочки на три дня. Составив заговор и склонив на свою сторону всех, о которых знали, что те либо претерпели нечто ужасное, либо опасаются претерпеть, они приказывают работавшим на полях рабам ночью сойтись в город и прихватить дубинки и топоры. (4) Повинуясь приказу господ, те[21] до рассвета сошлись в город, пряча под одеждой оружие, принесенное для наспех затеянной войны. Собралась большая масса людей; ведь в Ливии, многолюдной по своей природе, было много народа, обрабатывавшего землю.
(5) С наступлением рассвета вышедшие вперед молодые люди велят группе рабов следовать за ними, как бы составляя часть остальной толпы, приказав в том случае обнажить принесенное оружие и стойко сопротивляться, если кто-нибудь либо из воинов[22], либо из народа подойдет к ним, чтобы покарать за задуманное дело. (6) Сами же они, положив за пазуху кинжалы, подходят к наместнику, будто бы собираясь говорить об отдаче денег, и, внезапно, напав на него, ничего не подозревавшего, наносят удары и убивают. Когда же окружившие его воины обнажили мечи, желая отомстить за убийство, пришедшие с полей, бросившись с дубинками и топорами, стали сражаться за господ и легко обратили противника в бегство.
16.
Христиан в Риме и в провинциях преследовали в правление Максимина, включая депортацию Ипполита и Понтиана из церкви в Риме и угрозы Оригену (Zon., XII, 16; Zos., I, 13, 3; Euseb., НЕ, VI, 28). Но это, по-видимому, не более чем политическая реакция на благожелательное отношение Александра к некоторым христианам.
17.
Сведения Геродиана о тотальных репрессиях Максимина по отношению к сторонникам Александра, по-видимому, несколько преувеличены. Л. Марий Перпетуус, сын верного северианца и сторонник Александра, был сделан консулом в 237 г.; Рутилий Пуденс Криспин, который верно служил Александру, — был наместником провинции Фракии, а затем сопровождал его в Парфянском походе в должности наместника Сирии Финикийской, — а впоследствии возглавил оппозицию Максимину в Аквилее, был назначен вторым консулом в 235/236 г.; Л. Флавий Гонорат Луцилиан, который был одним из патронов города Канизия в 223 г. (по общему мнению исследователей, люди, перечисленные в этом списке, являются представителями «партии» Александра), был назначен Максимином в одну из важнейших военных провинций, Нижнюю Мезию в 237 г.; Т. Клодий Сатурнин Фид, назначенный наместником Фракии Максимином, продолжал служить Гордиану III в Кап-{252}падокии; остался на посту проконсула Африки Гордиан, назначенный Александром.
19.
Прокуратор императорского казначейства (SHA, Мах., XIV, 1). События произошли в провинции Проконсульская Африка.
20.
Представители местной африканской аристократии были предводителями землевладельцев, и контролировали организации молодежи. Эти организации действовали как местная милиция. Они охраняли зерновые пути и ловили бандитов. Враждебность этих кругов могла парализовать систему снабжения Максимина, и поэтому он пытался контролировать их, т. е. ликвидировать доминирующее положение этих слоев посредством подрыва их экономического могущества.
21.
Ниже Геродиан дает понять, что сторонниками этих молодых людей были крестьяне-арендаторы (coloni) землевладельцев, т. е. инициаторов выступления, ср. SHA, Gord., VII, 3—4, где эти сторонники именуются «сельскими жителями, т. е. африканцами» и «сельским народом». Возможно, что выступление получило поддержку и среди местного крестьянства, а также высших слоев городского населения — декурионов (SHA, Gord., VII, 4).
22.
По-видимому, солдаты городских когорт. Они поддерживали Максимина (SНА, Мах., XIV, 1), но позже стали сторонниками Гордиана.