3. (1) Так город был подготовлен к осаде. Когда Максимину доложили, что город хорошо охраняется и заперт[11], он решил послать под видом посольства людей, которые снизу повели бы переговоры; может быть, они убедят тех открыть ворота. Был в войске трибун, которому Аквилея была родным городом, а дети, жена и все домашние заперлись в городе. (2) Его и послал Максимин вместе с другими центурионами, надеясь, что он как согражданин легко их убедит. Придя, послы передали, что Максимин, их общий государь, велит им сложить оружие с миром, встретить его как друга, а не врага, заняться лучше заключением соглашения и жертвоприношениями, а не убийствами и не допустить полного разрушения до основания их родного города, тогда как есть возможность и им самим спастись, и родной город спасти, потому что великодушный государь дарует им амнистию и прощение их заблуждений — не они ведь в этом виноваты, а другие. (3) Подобные слова послы, стоя внизу, выкрикивали так, чтобы было слышно; большинство народа, находившегося на стене и башнях, кроме тех, кто охранял другие участки, спокойно выслушивало эти речи. (4) Криспин же, опасаясь, как бы народ, поверив обещаниям и предпочтя борьбе мир[12], не отворил ворота, быстро обходя стену, уговаривал и упрашивал их держаться мужественно и достойно сопротивляться, не нарушать верность сенату и римскому народу, но прослыть спасителями и передовыми бойцами всей Италии, не верить обещаниям клятвопреступного и коварного тирана и не отдавать себя, прельстившись ласковыми речами, на явную гибель, тогда как есть возможность довериться изменчивой судьбе войны; (5) ведь часто даже находившиеся в численном меньшинстве одерживали верх над более многочисленными и, хотя и казались слабейшими, одолевали тех, кто казался более мужественным; не следует страшиться многочисленности вражеского войска. {130} «Ведь сражающиеся за другого и за благоденствие, предназначенное другому, если только таковое осуществится, проявляют умеренное рвение к бою, зная, что сами они будут участвовать в опасностях, а самые значительные и главные плоды победы пожнет другой; (6) у тех же, кто сражается за родину, более сильны надежды от богов на победу, так как они желают не чужое захватить, но свое собственное спасти. Рвением к битвам они обладают не по приказу другого, а из-за собственной нужды, так как плод победы целиком остается у них». (7) Говоря подобные слова и каждому в отдельности, и всем вместе, Криспин, по природе человек вообще благородный и опытный в речах на языке римлян[13], мягко управлявший аквилейцами, убедил их стоять на своем, а послам велел уйти ни с чем. Поговаривали, что он упорствовал в решении продолжать войну потому, что в городе было много людей, опытных в искусстве гадания по жертвоприношениям и по печени животных, и они объявляли о том, что знамения благоприятны; а италийцы больше всего верят именно такому гаданию. (8) И были даны прорицания, что местный бог обещает победу; его называют Белен и чрезвычайно почитают, желая видеть в нем Аполлона[14]. Некоторые воины Максимина говорили, что его образ часто появлялся в воздухе, сражаясь за город. (9) Привиделось ли это кому-нибудь на самом деле или только желавшим, чтобы столь великое войско не навлекло на себя позора, не справившись с гораздо меньшим числом невоенных людей, и чтобы казалось, что они побеждены богами, а не людьми, — не могу сказать; неожиданность исхода заставляет поверить во всякое…
4. (1) Когда послы, ничего не добившись, вернулись к Максимину[15], он, распаляясь еще большим гневом и яростью, стал действовать энергичнее. Дойдя до очень большой реки, протекающей в шестнадцати милях от города, он обнаружил, что течение у нее, при огромной глубине и ширине, стремительное[16]; ибо теплое время года, растопляя снега, смерзавшиеся в течение всей зимы на нависающих горах[17], создавало громадный вздувшийся поток. Поэтому для войска переход через реку был невозможен: ведь мост, большое и прекраснейшее сооружение, построенное древними государями из четырехфутовых каменных глыб, опиравшееся на постепенно увеличивавшиеся арки, аквилейцы разобрали и уничтожили. И так как не было ни судов, ни моста, войско стояло в молчании. (3) Некоторые германцы, незнакомые с сильным и бурным течением италийских рек, думая, что на равнинах реки текут медленно, как и у них на родине (потому они легко замерзают, {131} что движение у них не быстрое), прыгнули в воду вместе с конями, приученными переплывать реки, и погибли, унесенные течением. (4) Построив за два или три дня палаточный лагерь, Максимин окружил его рвом, чтобы никто не мог на него напасть, а сам оставался на своем берегу с целью обдумать, каким образом навести мост через реку. Ввиду недостатка в лесе и судах, соединив которые следовало навести мост через реку, некоторые мастера подсказали, что на опустошенных полях есть много пустых сосудов для переноски вина, изготовленных из круглых колод, которыми ранее пользовались местные жители для собственного употребления, чтобы пересылать вино заказчикам без вреда для него; эти сосуды, выдолбленные наподобие судна[18], если их связать вместе, всплывут наверх, подобно челнам, и при этом не будут унесены благодаря связывающим их канатам; сверху на них будут набросаны ветки и насыпан умеренный земляной настил большим количеством рабочих рук и спешно. (5) Когда насыпь устоялась, войско, перейдя реку, пошло к городу. Они находили покинутые людьми дома предместий, вырубали виноградные лозы и все деревья, а кое-что и поджигали; так они осквернили красоту, которой прежде отличались эти местности. Ведь благодаря ровным рядам деревьев, соединенных со всех сторон связанными одна с другой по-праздничному виноградными лозами[19], можно было бы подумать, что страна украшена венком. Изрубив все это под корень, войско спешило к стенам. (6) Однако, устав, оно не решилось сразу идти на штурм; находясь вне выстрела и распределяясь по отрядам и подразделениям вокруг всей стены, как каждым в отдельности было приказано, они, отдохнув один день, приступили затем к осаде.
11.
Аквилею защищало прежде всего ополчение из всего боеспособного мужского населения (от 18 до 45 лет), juventutes; воинов было немного, ср. SHA, Мах. et Balb., XII, 2: «Максимин был побежден жителями Аквилеи и небольшим количеством бывших там воинов». По надписи известны два офицера, Флавий Сервилиан и Флавий Адиутор; под их командованием находились cohorties Ulpiae Galatarum.
12.
У жителей были для этого серьезные причины: Максимин был исключительно щедр к городу в прошлом. В частности, он отремонтировал все дороги вокруг города для пользы городской торговли. В надписях на придорожных камнях Максимин назван «аквилейским восстановителем и строителем». Поэтому вполне понятна ярость Максимина, когда его послы в Аквилее ничего не добились (см. Herod., VIII, 4, 1).
14.
В Аквилее найдено большое количество надписей, свидетельствующих о большой популярности Белена и его идентификации с Аполлоном. {259} По-видимому, кельтское божество, поклонение которому было широко распространено в Норике и Галлии. Во время осады оракул Белена выдал прорицание, что Максимину суждено быть побежденным (SHA, Мах., ХХII, 1). В надписях Белен именуется «защитником» и «Беленом Немесиды», т. е. Беленом, богом возмездия.
16.
Река Сонтий (совр. Исонцо). На месте моста находится совр. город Гориция. Дорога от Аквилеи к этому месту, via Gemina, была одной из построенных Максимином.
17.
Подобные климатические условия соответствуют примерно концу апреля. Если исходить из того, что около 10 апреля Максимин находился на пути к Гемоне (Гордиан I умер около 22 марта, следовательно, сведения о его смерти дошли до Максимина примерно 10 апреля (10 дней из Африки до Рима, и 10 дней из Рима до Максимина), а из источников известно, что Максимин получил эти сведения до того, как подошел к Гемоне, см. SHA, Мах., XX, 7—8; XXI, 1), то войска Максимина подошли к Аквилее не ранее 20 апреля (включая сюда время, затраченное на переправу через реку).
18.
См. Strabo, V, 1, 12: «На обилие вина указывают бочки: в самом деле, есть деревянные бочки по величине больше домов». Эти бочки перевозились исключительно на телегах (Strabo, V, 1, 8).
19.
Аквилея была знаменита своими яблоками (Athen., Deipn., III, 82 С); ее оливковое масло экспортировалось во все районы дунайского бассейна (Strabo, V, 1, 8), т. е. основными садовыми деревьями здесь были яблони и оливы. Виноградные лозы росли среди рядов деревьев, служивших подпоркой для усов лозы.