Вершители орба все же сделали из происшедшего выводы. Сухарто заявил о ликвидации одиозного института аспри, вместе с тем наделив их наспех введенными «конституционными» высшими должностями. Была развернута программа «экономической индонезиации». С 22 января в ряде отраслей хозяйства разрешалось функционировать только капиталу «коренных индонезийцев», при этом поощрялась политика передачи в eе руки 51% акций иностранных компаний, предприятий хуацяо и т. д. Была облегчена процедура получения государственных кредитов мелкими предпринимателями и т. п.
Высшим чинам ТНИ и госаппарата вменялась в обязанность так называемая «модель скромности в быту»: должностным лицам и их женам запрещалось владеть частными предприятиями, заниматься торговыми операциями, иметь свыше одного служебного автомобиля.
Эффект всех этих косметических мер «социальной коррекции» оказался чрезвычайно низок. Запреты умело обходились и вскоре были преданы забвению.
События 15 января стали наиболее крупным проявлением политического кризиса «нового порядка». Становясь более гомогенным, отсекая от себя временных попутчиков, он опасно сузил свою социальную базу, исчерпал внутренние возможности привлечения широких общественных слоев. Проявилась его неспособность предложить притягательную социальную перспективу. Поступательное развитие индонезийской экономики, обусловленное выгодно сложившейся конъюнктурой, а главное массированной экономической помощью империалистических стран, развернулось только с начала 1974 г.
ПРОЯВЛЕНИЯ КРИЗИСА В ЭКОНОМИКЕ, ВНУТРЕННЕЙ И ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ И ГОСУДАРСТВЕННОЙ ИДЕОЛОГИИ ИНДОНЕЗИИ В СЕРЕДИНЕ 70-Х ГГ.
Опыт событий 1974 г. вскрыл негативные последствия стратегии деполитизации и деидеологизации, которой придерживался «новый порядок». Однако только воинствующего антикоммунизма, а также противопоставления стратегии приматэкономического созидания сукарновскому революционаризму, естественно, хватило не надолго. Образовался идеологический вакуум, который перед событиями деятельно заполняли своими концепциями сантри и правосоциалистически настроенные технократы. Поэтому орба ощущал острую потребность в позитивной программе, в государственной идеологии, привлекательной для масс и способной их мобилизовать. С другой стороны, вершители «нового порядка» были склонны рассматривать урок краха южновьетнамского и камбоджийского режима в 1975 г. как следствие «фанатичной преданности народов этих стран коммунистической идеологии» и утверждали, что лишь фанатичная же преданность идеалам панчасилы способна преградить коммунизму путь в Индонезию. Наконец, уже тогда правящие круги взяли курс на унификацию идеологической жизни и постепенное сведéние всех партийных идеологий к панчасиле[99] в той консерватизированной формулировке, которая была объявлена единственно верной и единственно дозволенной. Национальное единство трактовалось как следствие социальной гомогенности общества и «отсутствия классов»; подчеркивался «семейственный» характер индонезийской демократии, исключающий институт оппозиции и предполагающий вынесение решений консенсусом.
Очевидно, что почти все эти концепции были заимствованы у Сукарно и переработаны в интересах орба. То же в значительной степени относится к доктрине «национальной стойкости» (1977 г.), предусматривавшей выживание и независимое от внешних сил существование нового режима (во всех областях: экономической, политической, военной и т. п.). Она явно уходила корнями в заимствованный Сукарно у идеологов КНР лозунг: «Стоять на собственных ногах». Принципиально новой и весьма реакционной была лишь предложенная генералом А. Муртопо и получившая официальную поддержку концепция «дрейфующей массы», которая ориентировала на изоляцию от политики и партийной жизни крестьянства «ввиду его политической неискушенности и занятости делом экономического строительства». По существу это положение продолжало курс на деполитизацию масс и имело антиконституционный характер.
Наконец, в феврале 1975 г. Сухарто неожиданно для многих заявил, что социальным идеалом РИ является построение «религиозно–социалистического общества»[100], исключающего капитализм, империализм, эксплуатацию, отсталость, нищету. Его строителям должны быть присущи патриотизм, самопожертвование, трудолюбие, любовь к ближнему, богобоязненность. Но жизнь этой идеологической инновации была весьма недолгой. Кампания вскоре заглохла, вероятно, ввиду опасений генералитета, что лозунг социализма, пусть религиозного, может раскачать массы, как во времена Сукарно.
100
Многие исследователи связывают эту новую инициативу опять–таки с поражением проимпериалистических сил в Индокитае и изменением баланса сил в регионе.