«Свято место», опустевшее с уходом Бааль-Шем-Това, было заполнено не сразу и не без трудностей. Дова-Бера избрали главой хасидов лишь после паузы длиною в шесть лет (в 1766 году) и вопреки притязаниям на лидерство рабби Яакова-Йосефа из Полонного, который знал учителя куда дольше и, вполне вероятно, полагал, что сохранит его учение вернее. Многие из тех, кто близко знал Бааль-Шем-Това, отказывались присоединиться к движению, быстро становившемуся массовым, меж тем как из штаб-квартиры Дова-Бера в Межериче разъезжали посланники, призывая евреев присоединяться к новому учителю. Некоторые из этих посланников сами были харизматичными лидерами и в течение последней четверти XVIII века основали отдельные направления хасидизма, престиж каждого из которых определялся степенью благоговения перед цадиком, стоявшим во главе общины. После смерти Дова-Бера (1772) главным авторитетом среди белорусских и литовских хасидов стал Менахем-Мендл из Витебска, возглавивший в 1777 году большую группу переселенцев в Землю Израиля; однако и оттуда он продолжал руководить своей общиной по переписке [58].
В Белоруссии и западных провинциях России основал отдельное направление в хасидизме Шнеур-Залман из Ляд. Согласно позднейшей хасидской агиографии, он славился как выдающийся талмудист еще до знакомства с Довом-Бером из Межерича и к двадцати пяти годам (1770) написал новый «Шульхан арух»[153]. Он разработал своеобразную мистическую теологию, важным элементом которой было интеллектуальное познание, что противоречило интуитивному мистицизму Бааль-Шем-Това. В разработанной им системе «Хабад» особое значение имеют понятия Хохма — «мудрость», Бина — «понимание» и Даат — «знание». Это три типа познания, различавшиеся каббалистической мыслью, — «познание зачаточное», «познание в развитии» и «познание окончательное»; название «Хабад» является аббревиатурой этих трех ивритских слов. Посредством духовных упражнений, медитации и регулярной учебы любой человек может стремиться стать бейнони — «средним человеком». «Средний человек» не может изменить весь мир, в отличие от выдающихся людей, избранных еще при рождении стать цадиками, но может и должен стремиться к совершенству, сдерживая зло в мире и тем самым способствуя приведению души в состояние радости, а мира — в состояние гармонии с божественным присутствием (Шхиной). Главным в учении Залмана была не каббалистическая теософия или богословские рассуждения, а поведение, достойное хасида. Руководством к такому поведению, содержащим к тому же полное и связное изложение системы в целом, стал сборник его высказываний, впервые опубликованный в 1796 году[154], а в наше время больше известный под названием «Танья», означающим «[так] учили [в барайте]» (то есть: так учили раввины-танаи) [59].
Первенствующая роль цадика как источника духовного прозрения для его последователей обусловила своеобразную структуру хасидских общин. Цадик (он же ребе) был главой двора, куда приходили паломниками простые хасиды, ища благословения и духовного обновления. Приверженцы ребе содержали двор в изрядном изобилии, ведь цадик был связующим звеном между хасидом и небесами. Хасиды должны были вносить на эти расходы достойное пожертвование — пидьон, «искупление» (души). Близость к ребе, пребывание за общим столом (дер тиш) с ребе, излагающим свое учение — обычно после субботнего обеда, — было для хасида пределом близости к Богу. К ребе можно было обратиться за решением любой проблемы. Этот процесс часто формализовался, так что хасид подавал письменное прошение в виде квитл — тщательно свернутой записочки, которую должен был прочитать лично ребе. Уже на ранней стадии хасидизма, как при любом дворе, ближайшие помощники ребе стали самыми важными посредниками, распоряжавшимися доступом к нему [60].
Абсолютная власть местных хасидских лидеров и широкое распространение хасидизма к концу XVIII века в Восточной Европе, включая Венгрию, привела к возникновению напряженности между хасидскими дворами. С 1830-х годов, когда первоначальный всплеск энтузиазма спал и жизнь каждой хасидской группы пошла по своей накатанной колее, эта напряженность значительно усилилась. Изоляции способствовало и представление (встречающееся уже к концу XVIII века) о том, что звание ребе, как правило, переходит по наследству в семье усопшего ребе. Теологически это объяснялось положением, выдвинутым (как мы уже видели) Шнеур-Залманом из Ляд, согласно которому способность быть цадиком является редкой и наследуется с рождения. В течение XIX века многочисленные хасидские династии (чаще всего зародившиеся в небольших деревнях, по которым и назывались их приверженцы) выработали совершенно отличные друг от друга традиции в области мужской одежды (особенно головных уборов) и прически, так что их последователей нельзя было спутать, хотя богословских различий между дворами было немного.
153
Речь идет о труде «Шульхан арух ѓа-Рав» (то есть «„Шульхан арух“ Рава») — ныне основном ѓалахическом кодексе хасидов Хабада.