Вопрос об источниках Судебника Смбата тесно связан с вопросом об источниках армянского права вообще. До настоящего времени нет сколько-нибудь четкого разграничения, где кончается рецепция чужого права и где начинаются нормы чисто армянского права. Дело доходит до того, что некоторые историки права склонны признавать рецепированными если и не все нормы, то большинство из них. При этом часто не различают рецепцию формальную и рецепцию, по существу. Если, например, Мхитар Гош, излагая какую-нибудь норму армянского обычного права, подкрепляет ее аналогичной нормой Моисеева закона, историки права считают это явной рецепцией.
Если Гош или Смбат для данной нормы армянского права находят подходящую, хорошо сформулированную норму в чужом праве и вносят её дословно в свой Судебник, то это вовсе не значит, что данная правовая норма была рецепирована по её содержанию. О механической рецепции можно говорить лишь тогда, когда тот или иной правовой институт, не имеющий места в данном праве, целиком берется из других источников.
Отмеченный неправильный подход к оценке норм армянского права проявили почти все изучавшие его западноевропейские ученые-юристы (Колер, Карст и др.), которые, основываясь на неточных данных или исходя из ненаучных предпосылок по вопросу о заимствованиях правовых норм, считали, что большинство армянских правовых норм являются рецепированными. Проф. И. Карст делает в данном случае ошибочный вывод, что будто армянское право имеет очень мало общего с еврейским правом, но, наоборот, скорее напоминает византийское право времен Эклоги. Указывая на то, что между славянским и армянским правом есть много общего, автор объясняет это влиянием Византии и общеарийским происхождением народов. Это явно ненаучный подход к вопросу. Следует подчеркнуть, что не расовое происхождение, а одинаковые общественноэкономические отношения рождают у разных народов одинаковые институты права.
Не договорились по этому важному вопросу до конца и армянские историки права.
А. Клтчян считает судебники Гоша и Смбата национальными с существенными оговорками. Он говорит: «...в числе источников строго армянского права не имеется ни Судебника Гоша, ни Судебника Смбата гундстабля, и данные их, как национальный материал, нельзя ни принять, ни использовать без больших оговорок»[135]. А. М. Гарагашян, как сказано выше, тоже считает, что армяне не имели национальных кодексов, а Судебник Гоша «это не что иное, как в большинстве случаев выписка положений св. книг, апостольских и церковно-соборных канонов и даже не стоило бы называть его судебником»[136]. С. Тигранян писал: «Армянский народ может быть больше, чем другой народ, был объектом влияния других наций в процессе своей исторической жизни; правовая жизнь и творчество протекали под чужим влиянием более, чем у другого народа»[137].
Приведенные высказывания нельзя считать научно обоснованными. Неправильно делать подобного рода решительные, но голословные заявления, ибо до сих пор нет академических изданий армянских судебников; не изучены и не изданы полностью церковные каноны и переведенные на армянский язык византийские сборники.
Вопрос об источниках армянского права, в том числе и рецепированных нормах, должен быть рассмотрен на фоне исторического развития армянского народа. История свидетельствует, что чем сильнее проявлял себя нажим извне, тем тверже придерживалось население своих древних обычаев. Мимо Армении и через; нее проходило много друзей и врагов, каждый из которых кое-что оставлял после себя; но попытки силок насаждать чуждые армянскому народу нормы, какие, например, предпринимал Юстиниан в VI в., успеха не имели. Армения не была изолированным островом, но все же нельзя считать, что почти все армянское право- сплошная рецепция.
§ 3. Канонические постановления
Канонические постановления, как источники права, применялись в Армении начиная с IV в. Первоначально эти постановления носили характер наставления и инструкций религиозного содержания, но со временем нормы, установленные со стороны церковной иерократии, начали охватывать также отдельные сферы общественных отношений и, таким образом, приобрели правовое значение[138]. При этом пределы правотворческой и законодательной функции церкви устанавливались соотношением сил между светской и духовной властями. После отделения армянской церкви от греческой по политическим соображениям и особенно после ликвидации армянского государства в V в. высшее армянское духовенство, в отличие от греческого, сосредоточило в своих руках всю сферу судебной и законодательной деятельности. «Национальные церковные» соборы стали издавать. обязательные нормы-каноны, которые регулировали не только внутренние отношения церкви и клириков, но также брачно-семейные отношения всего населения. Более того, важнейшие церковные соборы, в которых принимала участие, и феодальная знать, устанавливали также уголовные нормы, например, об убийстве, похищении и о разного рода антиморальных деяниях. Следует подчеркнуть, что каноны, которые регулировали гражданские (светские) отношения, были составлены, как правило, на основе обычного права и, поэтому, являются важными источниками права. Об обязательном характере норм канонического и армянского обычного права вообще свидетельствует не только то, что они устанавливались и одобрялись крупными феодалами, но и то, что они получали официальную или молчаливую санкцию чужеземных государств, верховная власть которых распространялась на армянские земли.