На третий день хаджиб сел верхом и подъехал к самой крепости, туда же привели слона с балдахином. [Хаджиб] на словах передал, что указ таков, чтобы эмира перевели в крепость Мандиш, ибо содержать его там лучше; хаджибу же ехать с отрядом, который стоит у подножия крепости, потому что хаджибу с теми людьми, что при нем, придется отправиться по важному делу. Услышав это, эмир Джелаль ад-довле Мухаммед заплакал, ибо понял, в чем дело. Волей-неволей его одного повели из крепости вниз. Поднялся вопль его домашних. Когда эмир сошел вниз, он крикнул [кутвалу]: «Спроси у хаджиба, таков ли указ, чтобы меня увезли одного?» Хаджиб ответил: «Нет, с ним поедут все его домочадцы; дети все уже приготовились, но некрасиво было бы перевозить их вместе с ним. Я нахожусь здесь для того., чтобы всех благополучно отправили вслед за ним, так что к часу предзакатной молитвы они здравы и невредимы прибудут к нему».
Эмира увезли. При нем находились сотни три конных и кутвал крепости Кухтиз с тремя сотнями пехотинцев, хорошо вооруженных. Обитательниц гарема усадили на носилки, а прислугу на мулов и ослов. Много бесчеловечности было совершено под видом проверки. Было так, будто хотели вывалять в грязи сына Махмуда. Султан Мас'уд узнав об этом, тоже очень упрекал Бек-тегина, однако расследования не было. /74/ Мастер слова, поэт Лейси, весьма прекрасно сказал на сей счет, двустишия:
В час предзакатной молитвы домочадцы прибыли к эмиру Мухаммеду. Увидев всех подле себя, он возблагодарил господа бога, велик он и всемогущ, и позабыл об [отобранном] богатстве. Приехал и хаджиб и расположился неподалеку. Он приказал схватить там Ахмеда Арслана и отвезти в Газну, дабы серхенг кутвал Бу Али отправил его в Мультан[226], и он безвыездно оставался там в городе. Прочим служителям его, вроде недимов и мутрибов, сказали: «Уходите, мол, каждый по своему делу, потому что нет приказа кому-либо из вас ходить к нему». Абдаррахман, каввал, рассказывал: «На другой день все разошлись. Я и товарищ мой, и Насери, и Багеви[227] украдкой последовали вслед за эмиром, ибо сердце не позволяло отвернуться от него. Я сказал: «Из верности [к нему] дойдем до крепости, а когда его туда доставят, повернем обратно». Когда снялись из Дженгель Аяза /75/ и приближались к округе Валишт[228], вдали, с левой стороны дороги, показалась крепость Мандиш[229]. Свернули с пути и направились в ту сторону. Я и этот благородный человек дошли вместе с ними до подножия крепости. Мы увидели крепость, [расположенную] очень высоко, и лестницу с бесчисленными ступенями, так что стоило большого труда, покуда кто-нибудь мог [туда] взобраться. Эмир Мухаммед спустился из балдахина, на нем были оковы, простые обувь и шапка и шелковый кафтан яхонтового цвета. Мы видели его, но не было возможности поклониться [ему] или подать знак. На нас напал плач. Не слезы, а Тигр и Евфрат рекой лили Насири и Багеви, бывшие с нами. Был один из недимов этого государя, он хорошо сочинял стихи и песни, он [тоже] заплакал и затем тут же сразу сложил прекрасные стихи:
Два очень дюжих человека подхватили его под руки, и он начал подниматься с большим трудом. Поднявшись на несколько ступенек, он присаживался и отдыхал. Когда он уже был далеко, но еще виден глазу, он сел. Издалека на дороге показался всадник на верблюде. Эмир Мухаммед его заметил и не пошел дальше, чтобы спросить, чего ради приехал всадник. Он послал кого-то из своих к хаджибу Бек-тегину, Верховой приехал с письмом. Это было собственноручное письмо султана Мас'уда к брату. Бек-тегин тотчас же послал его наверх. Эмир, да будет им доволен Аллах, все сидел на той же ступеньке, а мы смотрели. Прочитав письмо, он земно поклонился[231], затем встал, взошел в крепость и скрылся с глаз. Всех его домочадцев доставили туда же и нескольких служителей /76/ из мужчин, о которых был приказ. Хаджиб Бек-тегин и [его] люди пустились в обратный путь. Я, Абдаррахман, люблю совать нос, куда не просят, как нишабурские кумушки, — «мать умерла, а десять диремов долгу», — разыскал тех двух человек, которые поддерживали эмира под руки, и спросил, почему эмир положил земной поклон? Они ответили: «А тебе какое до сего дело? Ты бы спел, что поэт говорит, вот эти стихи:
225
Даскара — арабское название развалин большого города Дастагерда (времени Сасанидов), приблизительно на полпути между Багдадом и Ханикином. Бартольд, Обзор, 132.
226
Мультан — город в западном Пакистане. В 1006 г. он был завоеван и разорен Махмудом Газнийским под предлогом борьбы с карматами. В средние века Мультан имел большое значение как город, лежащий на караванном пути в Среднюю Азию и Иран.
227
СН считает, что последние два союза “и” излишни и полагает, что имя товарища — Насири Багеви, так как из дальнейшего текста якобы явствует, что эмира Мухаммеда провожали только два человека.
228
Возможно, что округ Валишт или Валиштан, как он назван ниже, на стр. 433, и как Ибн Фундук его называет (*** л. 49а), относя его к области Буст и упоминая в нем административный центр Сива, тождественен округу Балис с городами Сифенджай, Кушк и Сиви, упоминаемым Бартольдом в Обзоре, стр. 51, и в Худуд ал-А лем, л. 22а. В этот округ вел путь из Педжевая, находившегося в одном переходе от Тегинабада. См. также Н'А Min, 346, 18.
230
Эти стихи приписываются поэту Фаррухи. Бертельс, История..., 300, со ссылкой на Дабира Сийаки.