«Во имя Аллаха милостивого, милосердого! После вступления и благих пожеланий[236]. Хану ведомо, что великие люди и цари мира, поддерживающие друг с другом дружбу и следующие по стезе доброй воли, заключают [между собой] соглашения и обмениваются посланиями, а затем доводят сближение до такой степени, что устраивают [друг с другом] встречу, встречу должную и достойную, и на свидании закладывают основание доброго соседства, заключают договоры и возлагают на себя обязательства безмерные. Договоры же и обязательства, которые заключены, они исполняют, дабы царские дома были единодушны, и все причины отчужденности [между ними] исчезли. Все это они делают ради того, чтобы, когда явится глашатай господень и они распростятся с престолом царства и отойдут [в иной мир], сыны их, обладающие правом воссесть на престол и заместить их, могли бы жить со спокойным сердцем, а враги их не могли бы улучить удобный повод, посягнуть и достигнуть [своей] цели.
От хана не скрыто, каков был жизненный путь нашего покойного отца. Он был [наделен] всем тем, что необходимо /79/ великим государям и даже больше. Сие объяснять нет надобности. Его душевные качества, величие, способности и грозность хан видел воочию. [Хан] знает, два больших мужа скончались[237]. Они заставили много потрудиться свои светлые умы, пока не установились приязнь, согласие, дружба и товарищество. И сие свидание друг с другом под Самаркандом было столь славное и прекрасное, что весть о нем дошла до дальних и ближних [мест], и о нем узнали друзья и враги. Это событие стало памятным днем, так что уже многие годы не предается забвению. Без сомнения, они приняли на себя эти труды ради того, чтобы их потомки получали радость от той приязни и собирали плоды от тех семян, которые они посеяли. Ныне, когда престол достался нам, и дело обстоит так, как не скрыто для обеих сторон, благоразумие повелевает и опытность настаивает приложить усилия к тому, чтобы воздвигнутые здания дружбы поднялись еще выше, дабы друзья с обеих сторон радовались, а завистники и враги проводили жизнь в ослеплении и безверии и чтобы живущим на свете стало достоверно известно, что [оба] царских дома были единодушны, а ныне стало еще лучше, чем было. Мы молим господа, да будет славно поминание его, о вернейшей помощи на сей счет, ибо он оказывает помощь рабам [своим] *рукой своей и всеобъемлющей благостью*.
И слышал, должно быть, хан, да продлит Аллах его величие, что когда отец наш, да будет над ним милость Аллаха, отошел [в иной мир], нас не было у престола царства. Шестьсот-семьсот фарсангов мира сего мы прибрали к рукам и сколько ни двигались вперед, перед нами растилались знатные области, и население всех этих областей гордилось, что наше имя осенит их и они будут украшены нашим правлением. Все люди вздевали руки, молясь, чтобы сделаться нашими подданными. Повелитель верующих удостоил [нас] почестями, завязал переписку, дабы мы поспешили пойти на Град мира[238] и избавили величие халифата от умаления достоинства, чинимого шайкой низких людей, и [чтобы] позор сей устранили мы. /80/ Решение наше остановилось на том, что само собой, высочайшее повеление обязательно [должно] быть исполнено и счастье свидания с повелителем верующих [должно] быть нами получено. Однако приспела весть, что отец наш преставился. Потом услышали мы, что брата нашего, Мухаммеда, поскольку мы находились далеко, родичи и свитские тотчас же призвали из Гузганана, посадили на престол царства и приветствовали как повелителя. И в этом они усматривали спокойствие времени, потому что мы пребывали далеко. Кроме того, отец наш, хотя он и сделал нас наследником престола при жизни своей, в последнее время, когда здоровье его пошатнулось и появилась слабость в верности суждения, ранее столь сильном, без основания затаил на нас обиду, как это свойственно нраву человеческому, особенно [нраву] царей, которым тяжко бывает видеть кого-либо, кто обладает правом их заместить. Он оставил нас в Рее, потому что знал, что та страна до [самого] Рума, а в другую сторону до Мисра, вдоль и поперек, вся, будет украшена нашим правлением, что Газна и то, что завоезано [из областей] Хинду-стана, мы отдадим брату, дабы не достались чужому, и что он б нашим наместником, и мы будем оказывать [ему] самую боль честь.
236
Т. е. после трафаретного вступления к посланиям и письмам, адресуемым к высокопоставленным лицам, которое автор для краткости здесь опускает.
237
Все издатели текста “Истории Мас'уда” понимают глагол *** как “умершие”. В этом случае речь может идти несомненно о Махмуде Газнийском и, по всей вероятности, об умершем в 1017—1018 г. илеке Туган-хане, брате Кадыр-хана, верном союзнике Махмуда; Barthold, Turkestan... 274, 279. Однако глагол *** все же остается под некоторым сомнением, поскольку автор всюду в своей книге передает “умирать” глаголом *** — пройти мимо, миновать, отойти — без приставки ***.