Когда эмир покончил с делом того замка, он потянулся к замку Тур[335], /120/ а это тоже был замок весьма крепкий и знаменитый. Там сражение задержало его на семь дней, и понадобилась помощь гурских витязей, покуда замок не был взят силой меча. Много гурцев было убито, много добычи захвачено. Эмир посадил там своего кутвала и ушел обратно в Герат. В Марабаде, в десяти фарсангах[336] от Герата, собрали все подношения и оружие, которые гурцы согласились привезти вместе с тем, что послал дармишпат, дабы эмир не шел на них. В те дни он мне, а я, Абдалгаффар, напомнил о том сне, который он видел в Заминдавере: «Бабка твоя хорошо истолковала, так и вышло». Я поклонился и сказал: «Это показ того, что видел господин».
Эта повесть о Гуре потому так запомнилась, что ни один государь из мусульман или неверующих не сумел так одолеть гурцев, как покойный султан Мас'уд, да будет им доволен Аллах. В первое время завоевания Хорасана, когда господу богу, велик он и всемогущ, было угодно распространить мусульманство рукой великих людей, живших в начале ислама, [именно тех], что разбили персов и бросились на Мадаин[337], а Ездигерд[338] бежал и умер или был убит, и совершились великие, славные дела, [эти люди] все же не смогли проникнуть внутрь страны гурцев. И эмир Махмуд, да будет им доволен Аллах, тоже два-три раза по заминдаверской дороге вторгался в разные места Гура однако в теснины его он не входил. Нельзя сказать, чтобы он был слишком слаб для прохождения по теснинам: [просто] его мнения и намерения были иные, чем у молодых [людей]. Во времена Саманидов один предводитель по имени Абу Джа'фар Ремади[339], полагавший себя равным Абу-л-Хасану Симджуру, несколько раз по повелению Саманидов ходил на Гур со своими людьми, орудиями и снаряжением. Гератский вали поддерживал его своим хашаром и воинами. [Абу Джа'-фар Ремади] приложил много усилий и проявил большую храбрость, пока не добрался до Хайсара[340] и Тулека[341], но до сердца Гурской /121/ земли никто так и не прошел, и [никто] не совершил таких больших дел, как этот достославный государь. И все они отошли [в иной мир], да будет милость Аллаха над ними всеми!
Вот еще кое-что о бдительности, решительности и осмотрительности этого досточтимого государя, да будет им доволен Аллах, в пору его молодости, когда он пребывал в Герате, попивал украдкой от отца вино, уединялся скрытно от служителя Рейхана и содержал мутрибов, мужчин и женщин, которых приводили к нему потайными ходами. В кушке сада Аднани он распорядился построить помещение для дневного отдыха. В нем проложили водопроводные трубы с мелкими отверстиями[342] и развесили полотнища, так что когда вода из водоема начинала течь и с помощью устройства[343] подымалась на крышу дома, то растекалась по трубам и смачивала полотнища. Все это помещение от потолка до пола расписали картинками из «Алфийи»[344] о разнообразных встречах мужчин с женщинами, и все нагих, так что намалевали целиком ту книгу: изображения, рассказы и слова. А кроме этих изображений нарисовали [другие] изображения под стать им. Эмир в час полуденного отдыха уходил туда и там почивал. У молодых людей уж водится так или наподобие этого.
Хотя у эмира Махмуда был некий мушриф, который постоянно находился при его сыне, покуда тот пребывал на мужской половине дворца со [своими] недимами, приглядывался к тому, чем они дышат и доносил, однако было условлено, чтобы в личные покои тот мушриф доступа не имел. Поэтому у него были тайные соглядатаи из таких людей, как гулямы, ферраши, старухи, мутрибы и прочие, которые то, что узнавали, передавали, так что для [эмира Махмуда] о жизни этого сына /122/ ничего не оставалось скрыто. Постоянно в письмах он журил Мас'уда и делал ему наставления, ибо тот был его наследником, и эмир знал, что сын наследует ему на престоле. Подобно тому, как отец держал тайных доносчиков при сыне, точно также и сын имел своих тайных доносчиков при отце из тех же разрядов [людей], которые все, что происходило, доносили. Один из них был личный служитель Нуш-тегин, ближе которого у эмира Махмуда слуги не было; а благородная Хатли, тетка [Мас'уда] сама пеклась о нем.
Итак, об этом помещении с картинками из «Алфийи» весьма потаенно написали эмиру Махмуду и указали: «Пройдя дворец Аднани, есть сад большой, в саду по правую руку есть водоем большой, а на краю водоема по левую руку — то помещение. День и ночь на нем два замка, внизу и наверху, и их открывают тогда, когда туда приходит почивать эмир Мас'уд, а ключи на руках у служителя, которого зовут Бешарет». Когда эмир Махмуд был об этом деле извещен, он в час полуденного отдыха пришел в хергах и рассказал про него личному служителю Нуш-тегину и распорядился: скажи-де такому-то хейльташу, который из наездников был наибыстрейшим наездником и не имел себе равных, чтобы он приготовился, потому что будет послан кое-куда по важному делу. Пусть, мол, едет поскорее, да разузнает об этом помещении; да чтобы про это дело никто не знал. «Слушаю и повинуюсь», — ответил Нуш-тегин. Эмир Махмуд прилег, а тот пошел в свой висак и назначил одного из своих девсуваров с тремя отборными своими конями и наказал ему, чтобы он в шесть суток с половиной домчался до Герата к эмиру Мас'уду, совершенно скрытно, и написал своей рукой эмиру Мас'уду записку, представил положение и сообщил, что-де после этого моего наездника, приедет султанский хейльташ, чтобы осмотреть то помещение. Он приедет через полтора дня по прибытии этого наездника; никого он не будет бояться, пойдет прямо к тому помещению и сломает замки. Пусть же эмир поскорей возьмется за это дело, как признает за лучшее. И девсувар тотчас же поскакал. Затем Нуш-тегин послал кого-то позвать хейльташа, как было велено. Тот явился готовый [ехать]. Эмир проснулся во время между двумя молитвами, сотворил пополуденную молитву, и получил досуг. Он позвал /123/ Нуш-тегина и спросил: «Хейльташ явился?» — «Явился, сидит в палатке». «Принеси бумагу и чернила». Нуш-тегин принес, и эмир своей рукой написал открытую грамоту[345] в таком роде:
335
Встречаются разночтения ***; чтение в переводе условное, местоположение не установлено.
340
Название Хайсар здесь вызывает сомнение, так как выше (стр. 127) селение под этим названием указано на пути из Герата в Гур, на значительном расстоянии от последнего.
341
*** по Zainu'l-Akhbar — ***, что может быть ближе к истине. В Tabakat-i Nasiri, 362, крепость Тулак упоминается в округе Герата.