«Во имя Аллаха милостивого, милосердого! Повеление Махмуда, сына Себук-тегина, сему хейльташу таково, чтобы доехал он в восемь дней до Герата. Когда приедет туда, то чтобы отправился сразу же ко двору сына моего Мас'уда, никого не боялся бы, обнажил меч и всякому, кто попытался бы его задержать, рубил голову. А также вошел бы внутрь дворца, не взирая на сына, а из дворца Аднани пошел бы в сад. В саду по правую руку есть водоем, а на краю его с левой стороны — помещение; пусть войдет в это помещение и хорошенько осмотрит его стены, каковы они, да глядит тщательно. [Затем] сейчас же удалился бы, ни с кем не разговаривая, и возвратился бы в Газну. А образ действия Кутлуг-тегина, хаджиба Бихишти, состоит в том, чтобы поступать по сему повелению, если ему жизнь дорога. Ежели же он проявит пристрастие, то ему не жить. Всякое содействие, какое нужно оказать хейльташу, пусть окажет, дабы оно вызвало [наше] удовлетворение, по воле Аллаха и с помощью его. Все».
Окончив писать, он вызвал хейльташа, приложил к этой открытой грамоте печать, отдал ему и сказал: «Ты должен в восемь дней доехать до Герата, поступить такого и так-то, выяснить и разузнать все обстоятельства. И дело это держи в тайне». Хейльташ облобызал землю, промолвил: «Слушаюсь и повинуюсь», — и вышел. Личному своему служителю Нуш-тегину эмир сказал, что хейльташу-де надобно из конюшни отпустить резвого коня, да пять тысяч диремов, и Нуш-тегин удалился. На отпуск коня и денег и на отбор лучшего коня ушло время, и провозились целый день, покуда, [наконец], к часу вечерней молитвы все выправили и передали хейльташу, и тот поскакал.
А девсувар Нуш-тегина, как ему было наказано, прибыл в Герат. Эмир Мас'уд /124/ ознакомился с запиской, распорядился, чтобы наездника где-нибудь поместили, и тотчас же приказал позвать гяджгеров[346]. Стены того помещения побелили и выгладили, так что казалось, будто на стенах [никогда] и не было рисунков. Повесили занавесы[347], прибрали и заперли на замки. Никто не знал в чем дело.
Вслед за девсуваром подоспел хейльташ, на восьмой день поздним утром. Эмир Мас'уд сидел в суффе дворца Аднани с недимами, а Кутлуг-тегин Бихишти сидел в дергахе вместе с другими хаджибами, свитой и мертебедарами. Хейльташ подъехал, сошел с коня, обнажил меч, и взял подмышку булаву, а коня оставил. Кутлуг-тегин сейчас же вскочил на ноги и спросил: «В чем дело?» Хейльташ, не отвечая подал ему открытую грамоту и вошел во дворец. Кутлуг-тегин прочитал грамоту, вручил ее эмиру Мас'уду и спросил, как следует поступить. «Надобно исполнить повеление, каково бы оно ни было», — ответил эмир. Во дворце поднялась суматоха. Хейльташ прошел до двери того помещения, пустил в ход булаву, сломал оба замка, отворил дверь и вошел. Он увидел чисто выбеленное помещение с гладкими [стенами] и развешанными занавесами. [Хейльташ] вышел.