Через год эмир поехал в Балх, потому что там нашлись важные дела, как об этом будет поведано [ниже]. Манк Али Меймун по обыкновению своему прислал множество маринадов, присовокупил к ним еще вяленого мяса и прочей [снеди] и просил Микаила Беззаза[359], друга своего, чтобы он поднес их [государю]. Прислал он также письменный свой отчет, что за ним числится дохода пятнадцать тысяч динаров и шестнадцать тысяч овец. Написал он еще и прошение и просил передать султанских овец, находившихся у него, кому-нибудь другому, ибо стал он стар и уже больше не в силах за ними присматривать, да чтобы повременили и предоставили ему отсрочку, дабы он мог выплатить [указанный] доход по частям в три года.
В тот час, когда явился [ко двору] Микаил Беззаз и доставили маринады, сосуды вскрыли и стали отведывать, я, Абдалгаффар, присутствовал. Микаил представил отчет и прошение, и эмир сказал [мне]: «Возьми и читай». Я взял и прочитал оба, а [эмир] засмеялся и сказал: «Манку много причитается от нашего семейства, дарю ему этот доход и овец. Пусть Абдалгаффар сходит в счетную палату[360] и скажет мустовфиям, чтобы похерили этот доход и недоимку с него». Я написал распоряжение и эмир поставил свою подпись, а Манк приобрел большое уважение. Отменным великодушием и благородством надобно обладать, чтобы быть в состоянии так поступить. Да помилует нас господь бог и да славится поминание его!
Еще выше и достойней прославления другой [случай] с Бу Са'идом, сыном Сахля. Сей человек долгое время был кедхудаем /130/ и аризом у эмира Насра, сипахсалара, брата султана Махмуда, да осенит их Аллах своим милосердием. Когда Наср скончался, Махмуд по соответствию и пригодности этого человека пожаловал ему должность [управителя] всех собственных государевых имений в газнийском [округе][361], а она равнялась должности газнийского сахиб-дивана. Долго он исправлял эту должность, а после кончины султана Махмуда эмир Мас'уд вверил ему дела газнийского сахиб-дивана заодно с управлением личных государевых имений[362]. Почти пятнадцать лет [Бу Са'ид Сахль] вел эти дела, потом государь приказал ему составить отчет. Мустовфии рассмотрели его отчет и вышло, что за ним числится чистого дохода семнадцать раз тысяча тысяч диремов, а своих собственных у него оказалось [только] тысяча тысяч диремов наличными[363]. Все поговаривали, что-то станется с Бу Са'идом за такой огромный доход, потому что видели, как эмир Махмуд повелел расправиться битьем кнутом, отрубанием рук и ног и пытками с ма'дилдаром[364], который был гератским амилем, и с собственным слугой государя Са'идом[365], управлявшим газнийскими имениями, и амилем Гардиза[366] за то, что за ними пропали доходы.
Однако эмир Мас'уд был весьма совестлив и милосерд, к тому же Бу Са'ид, сын Сахля, раньше по [доброте] сердца оказал ему много хороших услуг, как равно и в ту пору, когда управлял государственными имениями при эмире Махмуде. Когда государю эмиру Мас'уду доложили о столь огромном, принадлежавшем ему доходе, он велел позвать мустовфия Тахира и Бу Са'ида и сказал [им]: «Доложите мне положение совершенно точно». Тахир перечислил статью за статьей и показал, что тысяча тысяч диремов у Бу Са'ида имеется, а шестнадцать [раз] тысяча тысяч диремов, числящихся за ним, нет нигде, и слов нет, что Бу Са'иду придется уплатить [их] из своих [денег]. «Что скажешь, Бу Са'ид, — промолвил эмир, — где эти деньги?» [Тот] ответил: «Да будет долгой жизнь государя! Управление Разной[367] — это море, дно и глубина коего неведомы. Клянусь всевеликим и преславным господом богом, /131/ что я, раб, не совершил никакого вероломства. Это недоимка за несколько лет, и сей доход государь имеет получить с раба [своего]». — «Дарю тебе эти деньги, — сказал эмир, — ибо у тебя есть на них право. Встань и ступай с миром домой». От радости Бу Са'ид горько расплакался. Тахир, мустовфи, заметил. «Сейчас впору радоваться, а не тужить и плакать». — «Я оттого заплакал, — сказал Бу Са'ид, — что мы, слуги, служим такому государю, столь мягкосердому, щедрому и великодушному к нам. Ежели он лишит нас своей доброты и ласки, каково же нам будет [жить]». Эмир обратил к нему несколько милостивых слов, и он удалился. Не может быть благосклонности выше этой. И все они померли, да смилуется Аллах над ними всеми!
А тому, что было им роздано стихотворцам, и меры нет. Так, однажды ночью он одарил поэта Аляви Зинати[368] одним пильваром диремов, то есть тысячью тысяч диремов, да еще таких, в коих на каждые десять диремов приходилось девять с половиной [чистого] серебра. Сие тяжеловесное вознаграждение он велел нагрузить на слона и отправить к Аляви на дом. Подарки в тысячу динаров, пятьсот динаров, в десять тысяч динаров, больше или меньше, поэтам, а равно и своим недимам, дебирам и слугам, в поисках предлога [им] что-либо подарить, [тоже] были бесчисленны. В начальную пору [своего царствования] он раздавал гораздо больше, а под конец ветерок стал понемногу остывать. Таков уж закон времени, ничто не остается постоянным, все изменяется.
359
Ибн Фундук отмечает, что Беззаз — имя старинного рода шейхов и купцов в Бейхаке. Само слово значит "суконщик", *** л. 64 а.
363
*** — поскольку значение этого термина для поры Газневидов окончательно не исследовано, мы останавливаемся на значении “наличные деньги” — cash, — на которое указывает В. Минорский, хотя и для гораздо более позднего времени, Tadhkirat al-Muluk... 152.
366
Гардиз или Гардез — город в одном переходе от Газны по пути в Индию, расположенный на холме. В нем имелась цитадель с тремя крепостными стенами. Бартольд, Обзор, 52; Худуд ал-Алем, л. 16 а; Н'А Min, 251, 47.