«Говорит Мас'уд, сын Махмуда: «Клянусь богом и покровительством господним, [клянусь] господом, сведущим тайное и явное, [творимое] созданиями [его], что доколе великий эмир Абу Мансур Минучихр, сын Кабуса, будет покорен, послушен повелениям и платить дань государю преславному султану Абу-л-Касиму Махмуду, Поборнику веры в Аллаха[383], да продлит Аллах его жизнь, и [доколе] он будет соблюдать условия договора, который он заключил с султаном и скрепил торжественной клятвой при свидетелях, и ничего в нем не переменит, я буду пребывать в сердце, помыслах и убеждениях [моих] его другом и буду друг его друзей и противник и враг его врагов, буду помогать и пособлять ему и хранить условия единодушия, буду строго блюсти его представительство в Высоком собрании при государе отце, [и] ежели мы заметим [в государе] неудовольствие и неприязнь, то будем стараться их устранить. А буде высочайшее усмотрение решит оставить нас в Рее, я буду [оставаться] с ним[384] все таким же и буду согласен на все, от чего зависит польза владения[385], царского дома и самого народа [его]. До тех пор, покуда эмир Минучихр будет оставаться покорен и соблюдать условия договора, который заключил, я [тоже] останусь с ним таким же. А ежели я отступлю от клятвы и нарушу договор, тогда да поразит меня гнев господень, велик он и всемогущ, ибо вместо могущества и силы его я положился на свою силу и мощь и [да поразит меня гнев] пророков, да будет благоволение божие над ними всеми. Написано тогда-то».
В таком виде [эмир Мас'уд] был этим обязательством удовлетворен и послал [его] к Минучихру. Тот ответил, что будет покорным слугой, и сердце его [эмира Мас'уда] успокоилось. Вот тут-то и надо заметить способность этого Абдалгаффара, дебира, блюсти пользу царевича, и какова была его честность и верность.
Окончились и эти рассказы, и я, призывая Аллаха, подателя помощи, возвращаюсь к главной моей задаче, к повествованию «Истории».
В пятом томе я рассказал, что эмир Мас'уд прибыл в Балх в воскресенье, /139/ в половине месяца зи-л-хидджа лета четыреста двадцать первого, и занялся вершением государственных дел. Казалось, мир походил на прекрасное свадебное празднество, [потому что] все пришло в порядок и царские родичи, свита и раияты успокоились, подчинившись и покорившись этому государю. Все дела государева двора правил хаджиб Гази, который был сипахсаларом и правителем областей Балх и Семенган. Его кедхудай, Са'ид Серраф, скрытно наблюдал за ним и тайно доносил обо всем, что он делал. Ежедневно хаджиб Гази являлся в царский дворец на поклон. Впереди него дейлемцы и щитоносцы тащили около тридцати щитов золотых и серебряных, с несколькими хаджибами во главе, в черных шапках и поясах, а человек тридцать гулямов [двигались] позади, и каждый из них нес какую-либо из разнообразных вещей. Я не видывал, чтобы хорезмшах или Арслан Джазиб и другие предводители эмира Махмуда являлись ко двору таким образом. В Балхе его коня подавали к прихожему сераю[386], как бывало [подавали] коней эмиров Мас'уда, Мухаммеда и Юсуфа. Сидел он в тереме дивана до того часа, когда открывался прием. Для Али Дая, членов царского семейства и важных саларов внутри этого серая был весьма длинный дуккан, и до начала приема они там сидели. Когда хаджиб Гази шествовал в терем, он проходил мимо них. Само собой, все вставали и кланялись, покуда он шел мимо. Очень неприятно было этим людям видеть хаджиба Гази в таком чине, ибо они знали его раньше незначительным [человеком]. Они ворчали и судачили, но все это было неверно и нехорошо, ибо мир держится на владыках, кого они возвысили, того возвысили, и никому не приличествует спрашивать, почему это так. Ма'мун по этому поводу сказал: *Мы — мир, из знатных самый знатный и из простых самый простой*.
В повестях о рейсах я читал, что Ашнас — его называли Афшин[387] — закончил победоносно войну с Бабеком Хурремдином[388] и прибыл в Багдад. Му'тасим, повелитель верующих, да будет им доволен Аллах, приказал всем мертебедарам: мол, надобно [сделать] так, когда Ашнас будет подъезжать ко дворцу, то чтобы все [в честь] его сошли с коней и шли [пешими] впереди него, доколе он не дойдет до меня. Хасан, сын Сахля[389], невзирая на высокий сан, который у него был в свое время, сошел с коня ради Ашнаса. Его хаджиб, видя, что он идет еле держась на ногах, заплакал. Хасан это заметил, но ничего не сказал. Когда они вернулись /140/ домой, он спросил: «Почему ты заплакал?». Тот ответил: «Я не мог видеть тебя в таком состоянии». «Сын мой, — промолвил [Хасан], — эти государи возвеличили нас, но не стали великими через нас. Доколе мы с ними, остается только послушно исполнять повеления».
383
Этот титул здесь очевидно применен ошибочно, так как принадлежал не Махмуду, а сыну его Мас'уду.
387
Абу-л-Хасан Хейдер б. Каус, родом из Усрушаны, полководец халифов Ма'муна (813—833) и Му'тасима (833—842).
388
Бабек — вождь народной войны против арабского завоевания, охватившей в первой четверти IX в. весь Азербайджан и часть Армении. В 837 г. Бабек был схвачен и предан мучительной казни.
389
Хасан б. Сахль — наместник западных областей халифата при Ма'муне. Mueller, Der Islam... I, 502.