Джиованни дель Плано Карпини, посещавший в 1245–1247 гг. земли, завоеванные татаро-монголами, так описывал систему перевозки послов в книге «История Монгалов»: «Каких бы, сколько бы и куда бы он (хан) ни отправлял послов, им должно давать без замедления подводы и содержание; откуда бы также ни приходили к нему данники или послы, равным образом им должно давать коней, колесницы и содержание… Также и послам вождей, куды бы те их ни посылали, как подданные императора, так и все другие обязаны давать как подводы, так и продовольствие, а также без всякого противоречия людей для охраны лошадей и для услуг послам». [1]. Плано Карпини пишет далее, что в 120 верстах от Киева, в Каневе, находился татарский почтовый стан. И его начальник дал послу лошадей с проводником до следующего яма.
В Монголии той поры существовала и система доставки спешных гонцов. Она очень красочно описана в «Книге» знаменитого венецианского путешественника Марко Поло. По его рассказу по всем дорогам через 25 миль (около 40 километров) устроены почтовые станции, на которых стоят наготове по 300–400 лошадей. Гонец, приехав на станцию, бросает усталую лошадь и берет свежую. За день гонцы проезжают по 250–300 миль [2].
Захватив земли русских княжеств, татаро-монголы в городах и селах, на месте прежних станов, стали устраивать свои почтовые станции — дзям. На ямах, так их окрестило местное население, жителям приказано было содержать определенное число лошадей для спешной перевозки ханских чиновников.
В официальных документах ям, как повинность, впервые упоминается 1 августа 1267 г. в ярлыке хана Менгу-Тимура. Этим актом русское духовенство навечно освобождалось от ямской и других повинностей.
Ярлык татарского хана определял повинности, которыми в те времена облагалось тяглое население: «Тако молвя по первому пути, которая дань, или полужное, или подвода, или корм кто ни будеть, да не просять; ям, воина, тамга не дають» [3]. Из акта видно, что русский повоз разделился на три подати: подводу, ям и корм. Теперь официальных лиц и гонцов стало возить не население, а специально для того назначенные люди — ямщики. Тяглые крестьяне обязаны были доставлять только грузы. Это называлось подводной повинностью, или просто «подводой». Население, кроме того, обеспечивало проезжающих питанием, а лошадей кормами. Продукты и фураж обычно привозили на ямы.
К середине XVI в. ям и подвода сливаются воедино: с этого времени ямщики стали возить и людей и грузы. Податное же население платило так называемые ямские деньги, налог на содержание ямской гоньбы, и поставляло гужевой транспорт для перевозки грузов в военное время.
Как же назывались люди, возившие почту?
Слово ямщик в старинных документах встречается не часто. Обычно писали ямской охотник или просто охотник. Этот термин произошел от выражения «ямскую гоньбу гоняют своей охотою (добровольно)». Проще говоря, охотник — доброволец. Если ямщик должен был сопровождать какое-то лицо, его в официальных бумагах называли проводником. И совсем редко охотников звали гонщиками.
Русская служба связи в старину носила пышный титул: «скорая омская гоньба». Но такое сочетание в указах попадается редко. Обычно писали ямская гоньба, скорая гоньба и просто гоньба.
Как послать судебную повестку
По новой системе татарские чиновники, а также русские гонцы с ратными вестями могли брать на ямах любое число лошадей. Все прочие официальные лица получали средства передвижения в ограниченном размере или платили за них деньги — прогоны.
Первая попытка упорядочить систему перевозки лиц, отправляемых с официальными поручениями, делается в пространной редакции «Русской Правды» 1209 г. Одна из статей закона определяла правила проезда княжеских судей по киевским землям: «А судье ехать с отрокомь на двум коню, а сыпать им на корм овес, а мяса дать борана или полоть (говядину), а прочего корма, сколько чрево возьмет». Особо указывалось, сколько судья должен получать на перепряжку лошадей перекладного. В серебряных деньгах это составляло 5 кун [4].
О проезде княжеских дворян по новгородским землям говорится в уже известном нам договоре 1266 г. между Великим Новгородом и князем Ярославом Ярославичем Тверским: «Дворяном твоим и тивуним погон имати, како то пошло» [5]. Погоном тогда называлась пошлина, взимаемая в возмещение путевых расходов чиновников князя и его наместника (тиуна) при проезде от Торжка до Новгорода. Новгородский «погон» то же самое, что и киевское перекладное. И выражение «како то пошло» наверное имело в виду соответствующую статью «Русской Правды».
Впрочем это легко проверить.
Через четыре года новый договор новгородцев с Ярославом Ярославичем установил, что погон посыльные дворяне должны получать не по старине, — «како то пошло», а строго определенного размера: ехавшим «от князя 5 кун[11], а от тивуна 2 куны» [6]. Только на эту сумму новгородцы давали чиновникам корма и лошадей. Должно быть, княжеские дворяне ездили со многими провожатыми, поэтому получали больший погон. Очевидно, пошлины вполне хватало посланному, потому что ни один из старинных документов не упоминает о случаях превышения расходов на проезд над погоном. Новгородцы боролись с попытками княжеской власти увеличить эту сумму, и она оставалась неизменной вплоть до 11 августа 1471 г., когда представители новгородской республики заключили свой последний договор с великим князем Иваном III.
В XIV–XV вв. появляется новый, более прогрессивный способ определения величины прогонов — езд. Псковская судная грамота впервые установила, что прогоны выплачиваются в зависимости от расстояния. В статье 49 грамоты сказано: «Княжим людям или подвойским ездит дворит, а езд имати на 10 верст денга» [7]. При поездках по служебным делам княжеские люди и подвойские, судебные чиновники, получали пошлину на путевые расходы из расчета одна деньга (полкопейки) «а десять верст пути, т. е. примерно столько же, сколько получал дворянин, посланный князем в новгородские земли, по договорам 1270–1471 гг.
Среди множества судных и уставных грамот наибольший интерес представляет новгородская 1389 г. В ней определялось, что частное лицо может вызвать на суд своего противника, оплатив стоимость проезда судебного чиновника или переслав по официальным каналам повестку — позовку. Кроме того, новгородская грамота устанавливала сроки вызова на суд: «А кто кого позовет в селе позовкой или дворянином, ино дать срок на сто верст две недели и ближе, а то по числу (из того же расчета)» [8].
Двухнедельный срок, установленный Новгородской судной грамотой, был достаточно жесткий. Кроме того, что ответчику должна быть доставлена позовка, обязывающая его к определенному дню, собрав нужные документы и свидетелей, прибыть на суд, ему разрешалось написать письмо в Новгород, подыскивая себе защитника. Пример этому можно найти в новгородских берестяных грамотах. В XIV в. Дорофей, вызванный на суд Федором, Нездовым внуком, писал «к Осипу с братией. Позаботься об мне» [9]. Осип должен был ответить, возьмется ли он за это дело. Если Дорофей жил за сто верст от Новгорода, то посыльные за две недели должны были проехать четыреста верст: отвезти позовку Дорофею, его грамотку Осипу, ответ адвоката подзащитному и, наконец, доставить в Новгород документы, оправдывающие Дорофея. Причем судебный исполнитель имел право проделать весь путь пешком. Этот случай предусматривал Судебник 1589 г. царя Федора Ивановича: «хочет (судебный пристав) пеш поди, хочет лошадь найми» [10].
Новгородская гривна (половинный обрубок) XIII–XIV вв. с выцарапанной надписью «Ониськова»