«Я, известными Создателю и Владыке всего судьбами, внезапно стал пленником, будучи похищен, так сказать, посреди
дома и отечества, и перенес — увы мне! — наиужаснейшие бедствия. Когда же мой властелин и император предпринял поистине много трудов и усилий ради моего освобождения, терпя холод суровых зим и невыносимый летний зной, который и посреди моря жарит словно печь, и таким образом освободил меня от уз плена, мне нечем достойно отплатить ему, ибо это выше моих сил. От того же, однако, что в моих силах, я не вправе отказываться, но буду делать все, что должен, всеми возможными мне способами, со всею решимостью и готовностью и на протяжении всей моей жизни».
12. Сказав это и тому подобное и выслушав соответствующий ответ, он отправился в отведенный ему шатер, поставленный не за пределами дворца, но вблизи императорской резиденции.
А о частых и роскошных переменах одежд и многих милостях — то от императрицы, то от императора, то от знатных и благородных мужей империи — я так же не вижу нужды сообщать, как и о том, что относится к отдыху в купальнях и роскошеству трапез. Ибо общеизвестность всего этого побуждает меня молчать.
13. Следующее, однако, заслуживает большего удивления. Что же именно? Я имею в виду величие духа императора: посреди таких удовольствий случилось, что его двухлетнее дитя заболело и вскоре умерло, но это не поколебало оснований его души, не заставило, позабыв непродолжительное веселье, впасть в неутолимое уныние, но, в тот же день выслав вон плачущих мужчин и женщин, он тут же вернулся к прежнему веселому настроению. А уже на третий день он пригласил, согласно издревле установившемуся обычаю, претендовавшего на руку [его дочери] молодого варвара и представил ему сосватанную девицу, которой недавно пошел десятый год.
14. Когда же это было таким образом улажено, император услышал, что Гиркан спустился от Никеи к Астакенскому заливу. Тогда он сразу отплыл вместе с сыном Гиркана и на другой день тоже прибыл туда. Он передал отцу его сына и одновременно потребовал, чтобы тот безотлагательно вручил ему регалии наследника Вифинского царства. Это [говорил он] будет справедливо, поскольку [Гиркан] любит его больше других своих детей, а также потому, что он — жених императорской дочери и достоин господства по причине мужественности его души, крепости тела и к тому же решительности суждений.
А поскольку [и сам] Гиркан давно уже думал об этом и хотел этого, то теперь, когда император побуждал его к тому, что было согласно с его собственным желанием, выполнить царскую просьбу для него оказалось легче легкого.
15. Поэтому и многие солдаты из Византия, и в то же время немало благородных мужей вперемешку с солдатами [войска] варваров сопровождали Гирканова сына с цимбалами, барабанами, прапором и имперским флагом вплоть до города, принадлежащего к числу знаменитых и славных в Вифинии, коему имя Никея. Туда собрались и все вифинцы — будь то варвары, его соплеменники, или полуварвары, или те из наших соплеменников, кого судьба так или иначе вынудила жить в рабстве у варваров, — со всевозможными подарками: овцами, крупным рогатым скотом, предметами домашнего обихода и многими тому подобными вещами. А через несколько дней сопровождавшие [принца] византийцы вернулись оттуда с подобающими наградами и подарками.
16. Такой оборот получили дела, а за сим подошло к концу и лето, которое было таким засушливым и совершенно лишенным влаги, что даже давало повод к отчаянию виноградарям, считавшим, что будет огромный недород и недостаток вина. Но вышло ровно наоборот, и потому все сходились на том, что это чудо на чуде, содеянное Всевышним.
Ибо, во-первых, то уже было величайшим божественным чудом, что в такие времена, когда достигшая своего пика власть варваров в течение очень долгого времени истощала землю ромеев и едва не заперла даже самые ворота Византия, так что за воротами всё было необитаемой и непроходимой пустыней, мановением Божиим через захват Гирканова сына ромеям внезапно пришла такая невероятная и неожиданная свобода, что прежде дикая и полная грабителей Фракия в краткое времени сделалась мирной и всем доступной.
17. Второе же [чудо] — то, что, несмотря на чрезмерную засушливость лета с виногладников случилось собрать такое количество вина, что у многих [виноделов] даже не было достаточных сосудов, чтобы вместить его. Ибо у большинства урожай в два или три раза превысил прошлогодний, а у некоторых — даже в четыре раза. Так что они все вместе воздали славу и благодарение от всей души Тому, Кто вверженным в крайнее отчаяние [являет] великие и невероятные [чудеса и] подает неожиданное и чудесное восстановление, и из бездн земли воздвигает[2451], и из тинистого болота выводит, и на незыблемом камне ставит ноги[2452] их мыслей.
2451
Ольгерд был вторым браком женат на Ульяне (Иулиании), дочери великого князя Тверского Александра Михайловича.
2452
Алексий Бяконт (в миру Елевферий; между 1292–1305 — 12 февраля 1378 г.) — митрополит Киевский и всея Руси (в церковных текстах именуется «митрополитом Московским и всея России, чудотворцем»), сын боярина Федора Бяконта, воспитанник митрополита Феогноста, который еще при жизни прочил Алексия себе в преемники. Был фактическим правителем Московского княжества при трех московских князьях Причислен к лику святых.