Победа социализма в СССР побудила представителей прогрессивной интеллигенции и передовых читателей Запада и Востока взглянуть на русскую классическую литературу с новой точки зрения — как на отражение того исторического пути, который привел пролетариат и народные массы России к революции и к социализму. Этот новый подход к классическому русскому роману, свойственный Т. Манну, А. Цвейгу, А. Зегерс, Л. Арагону, Ю. Фучику, Лy Синю, явился серьезным шагом вперед в освоении зарубежным читателем русского классического романа, в раскрытии его социального содержания, его общественных и моральных идеалов.
С особой силой интерес к русскому классическому роману проявился за рубежом в годы второй мировой войны. В эти годы «Война и мир» и другие произведения великих русских романистов стали для миллионов читателей во всем мире символом духовной мощи русского народа, героизма и стойкости, которые советские люди проявили в борьбе с фашистскими захватчиками. И в последующие, послевоенные годы пример русских романистов продолжал поддерживать передовых романистов во всем мире в их борьбе с реакцией и буржуазно — декадентскими, модернистскими художественными течениями, силящимися превратить роман из зеркала, призванного отражать «большую дорогу» истории человечества, в мутную и хаотическую картину подсознательных движений души и почти животных физиологических реакций современного буржуазного обывателя. В этом смысле Л. Арагон, полемизируя с писателями — модерни- стами, заметил в 1947 году, что «Толстой… главенствует над современным романом».[706] Слова эти полностью сохраняют свое значение в наши дни.
Характеризуя в своей статье о Льве Толстом значение русского романа, Роза Люксембург писала еще до Октября, что значение это стало особенно очевидным «в эпоху упадка буржуазного искусства, которое в своем внутреннем измельчании не может подняться больше ни до великого романа, ни до великой драмы».[707] В эту эпоху, отмечала позднее, в 1918 году, великая немецкая революционерка, «неустанный поиск», способность «охватить взором художника общественный строй во всей его широте и внутренней сложности» и «запечатлеть в могучих творениях», «тончайшая чувствительность социальной совести русской литературы» сделали творчество русских писателей — романистов особенно близким, значительным и важным для всего передового человечества. Противопоставляя идейность и гуманизм русского классического романа современной ему развлекательной и мещанской романистике, Р. Люксембург писала: «Только русские имеют роман, как художественную форму, все остальное — развлекательная литература».[708]
Выше отмечалось, что история распространения и восприятия русского романа за рубежом сопровождалась на всем ее протяжении глубокой идейной и эстетической борьбой, которая продолжается и в наши дни. Не только лучшие, передовые романисты Запада и США стремились и до сих пор стремятся в своей борьбе с империалистической реакцией опереться на идейные и эстетические традиции русского реалистического романа. К творчеству Толстого или Достоевского обращались и обращаются в наши дни нередко представители реакционных литературных и общественных сил, стремясь использовать их наследие в своей борьбе с миром демократии и социализма.
Идейную и идеологическую неоднородность, которая характеризовала в прошлом и характеризует в наши дни восприятие русского классического романа передовыми зарубежными читателями и писателями, с одной стороны, и представителями реакционных литературно — общественных сил — с другой, необходимо учитывать и при оценке многочисленных зарубежных работ о русском романе и отдельных его представителях.
Мировая слава русского классического романа, его огромное международное влияние в наши дни, интерес к нему широких масс читателей во всем мире вызвали к жизни многочисленные статьи и исследования ученых буржуазных стран Западной Европы и США о русском романе, о распространении произведений русских романистов за рубежом и их влиянии на многих крупных деятелей зарубежной литературы. Однако исследования эти далеко не однородны по своему характеру и целям. Среди них есть немало добросовестных трудов серьезных ученых, искренне любящих русскую классическую литературу и русский роман, стремящихся способствовать развитию культурных связей между своими народами и народами Советского Союза. Но встречаются среди зарубежных работ о русском романе и враждебные советским людям, лживые писания, далекие от целей подлинной науки, проникнутые ненавистью к социализму и духом холодной войны.[709] В таких работах реакционных буржуазных ученых русский классический роман противопоставляется советской литературе, роману социалистического реализма, а идейное и художественное содержание произведений великих русских романистов искусственно приспособляется к потребностям различных модернистских школ и групп с характерным для них субъективизмом и ущербным психологизмом.
709
Оценку значительного числа статей и исследований о русском романе, вышедших в послевоенные годы в капиталистических странах Запада и в странах социалистического лагеря, дают статьи: А. Григорьев. 1) Изучение русской классической литературы в Западной Европе и США (1945–1957). «Русская литература», 1958, № 1; 2) Изучение русской литературы в ГДР (1945–1958). Там же, 1959, № 3; 3) Накануне V съезда славистов (международные взаимосвязи русской классической литературы в освещении зарубежной славистики последних лет). Там же, 1963, № 3.