В то время архитектор Аристотель Фиораванти только приступил к строительству первой каменной церкви на Ивановской площади Кремля. Контарини встречался с ним, но пока пишет, что всё здесь деревянное.
Сто с небольшим лет спустя, вскоре после смерти Ивана Грозного Москву посетил другой итальянец, Джованни Ботеро. Столица предстала перед ним совсем другой: он пишет, что Москва по величине и архитектуре есть четвертая первоклассная столица мира после Константинополя, Парижа и Лиссабона.
Как видим, всего за столетие Москва превратилась в первоклассную европейскую столицу! Заметим: в списке нет ни Лондона, ни Рима, ни Варшавы.
Иван Грозный выдержал Ливонскую войну и оставил после себя мощное государство и постоянную стрелецкую армию. Он смог сделать это только потому, что заложил основу хорошо работающей системы гражданской и военной власти, прослужившей после него сто пятьдесят лет.
Множество интересных свидетельств о жизни людей, в том числе находящихся у власти, можно найти в произведениях литературы, в статьях и письмах. В нашей книге мы даём время от времени выдержки из таких произведений.
На Казённом дворе сидели Микита Фуников, Хозяин Юрьевич Тютин и дьяк Григорий Локуров. Они получали все деньги — доходы страны — из других приказов и опять пускали их из казны, каждый по своему усмотрению. Всячески утягивали они от простонародья третью деньгу и хорошо набили свою мошну. Однако, отчёты представляли великому князю в полном порядке.
Микита Романович сидел в приказе подклетных сёл: это те сёла, которые служили для содержания дворца. Как он там хозяйничал, о том не толковали. Причина: он был шурином великого князя.
В поместном приказе (Landcanzelei) сидели Путило Михаилович и Василий Степанович. Оба они хорошо набили свою мошну, ибо им одним была приказана раздача поместий: половину нужно было у них выкупать, а кто не имел, что дать, тот ничего и не получал.
Иван Григорьевич был в Разряде. Те князья и бояре, которые давали денег в этот приказ, не записывались в воинские смотренные списки, а кто не мог дать денег, тот должен был отправляться [в поход], даже если ничего, кроме палки, не мог принести на смотр. В этом приказе ведались все польские дела.
Иван Булгаков сидел в приказе Большой Казны. Деньги, поступавшие из других городов и уездов, здесь уплачивались и взвешивались так, что всякий раз 1/50 часть оказывалась в утечке ещё до записки. При выплате же из приказа не хватало уже 1/10 части.
В Разбойном приказе сидел Григорий Шапкин. Если [где-либо] в стране, — по уездам, городам, деревням и по большим дорогам — словят убийцу, а тот откупится, — так его подускивали, чтобы он оговаривал торговых людей и богатых крестьян, будто и они ему помогали. Так эти «великие господа» добывали себе деньги.
В общей судной избе или на дворе «Земский двор» сидел Иван Долгоруков и Иван Мятлев. Сюда приводились на суд все те, кого пьяными находили и хватали ночью по улицам. Штраф был в 10 алтын, что составляет 30 мариенгрошей[14] или польских грошей. Если где-нибудь в тайных корчмах находили пиво, мёд или вино, — всё это отбиралось и доставлялось на этот двор. Виновный должен был выплатить тогда установленный штраф в 2 рубля (Rubel), что составляет 6 талеров, и к тому же бывал бит публично на торгу батогами. Было много приказчиков или чиновников, которые за этим надзирали. И прежде, чем приведут они кого-нибудь на [Земский] двор, ещё на улице, могут они дело неправое сделать правым, а правое, наоборот, неправым. К кому из купцов или торговых людей эти приказные не были расположены, к тем в дом подсылали они бродягу, который как бы по дружбе приносил стопочку вина. За ним тотчас же являлись приказные с целовальниками и в присутствии целовальников хватали парня вместе с хозяином, хозяйкой и всей челядью. Хозяину приходилось тогда растрясать свою мошну, коли он хотел сохранить свою шкуру.
Было также много недельщиков[15], которые всякого высылали на суд за деньги, [причём сумма определялась] в зависимости от расстояния. Они ставили на суд всякого в стране. Обвиняемому назначался первый срок явки соразмерно с тем, жил ли он далеко, или близко. Недельщик же, придя на место, брал с собой с ближайшей таможни, но не с поместий и не из уездов, двух или трёх целовальников и бросал память в дом или во двор к обвиняемому. Так [повторялось] до третьего раза. Если обвиняемый давал деньги, то он выигрывал дело, даже если действительно был виноват. Если же он не приходил, то жалобщик мог, словив и связав его, взять и бить на торгу публично до тех пор, пока тот не заплатит. Можно было также, по желанию истца, сделать человека холопом, если только у него не было защиты: нужно было либо уплатить всё с процентами, либо всю свою жизнь вертеть ручную мельницу. Иного лихого человека подговаривали, чтобы он оговорил напрасно богатого купца или крестьянина в уезде: кривду всё равно делали правдой. Так добывали эти ребята деньги.
13
Генрих Штаден — немецкий авантюрист и наёмник. Служил в России в 1564–1576 годах опричником. Автор записок о Москве времён Ивана Грозного. В конце 1570-х — начале 1580-х годов разрабатывал планы немецкой и шведской интервенций в Россию.
14
Мариенгрош — серебряная монета, чеканившаяся в пров. Ганновер с начала XVI века до 1700 года; по ценности = примерно 8 пфеннигам.
15
Недельщик, служитель при судной избе, обязанный доставлять на суд обвиняемых, за что получал с них по таксе известное вознаграждение.