Наиболее выдающимся византийским историком IV в. был антиохийский грек Аммиан Марцеллин (ок. 330–400 гг.). Приверженец Юлиана Отступника, с которым участвовал в походе против персов, и сторонник восстановления языческой религии, Аммиан Марцеллин на склоне своих лет написал исторический труд на латинском языке, известный под названием «Res Gestae» — «Деяния»[1]. Это произведение было задумано автором как продолжение знаменитого исторического сочинения Тацита и охватывало период от правления императора Нервы до конца IV в. Сохранилось лишь 18 книг труда Аммиана Марцеллина (кн. 14–31), посвященных событиям 353–378 гг., современником, а зачастую и участником которых был сам автор. Аммиан Марцеллин предстает перед нами отнюдь не как компилятор, а как мыслящий историк, глубоко озабоченный судьбами Римского государства, стремящийся добросовестно осветить события своего времени. В его сочинении подкупает достоверность фактического материала; большинство его известий выдерживает проверку данными других источников. В значительной мере это объясняется тем, что основой исторического повествования автора служили его собственные жизненные наблюдения и рассказы очевидцев.
Аммиана Марцеллина часто рассматривают как последнего великого римского историка[2]. Это суждение верно лишь отчасти. Нельзя отделить непроходимой гранью позднеантичную историографию от ранневизантийской; напротив, между трудами римских и византийских историков имеется прямая преемственность. Справедливее поэтому считать Аммиана Марцеллина последним представителем античной историографии и первым крупным византийским историком. Он близок не только римским, но и византийским авторам (Прокопию, Агафию, Феофилакту Симокатте), которые, подобно самому Аммиану Марцеллину, во многом оставались еще на почве античной исторической науки.
По своему мировоззрению Аммиан Марцеллин был поклонником античной культуры, религии и философии. Приверженец язычества, он осуждал, однако, излишнее увлечение внешними сторонами языческого культа. Ему были чужды проявления грубого языческого антропоморфизма; больше влекла его мистическая философия неоплатоников, особенно Плотина. Всю жизнь он был крайним идеалистом, верил в безграничное превосходство духа над телом, в бессмертие души.
Аммиан Марцеллин высоко ставит античную философию и хорошо знает труды философов различных школ (платоников и неоплатоников, а также Аристотеля, Гераклита Эфесского, Демокрита). Он знаком с атомистикой; он с похвалой отзывается о занятиях натурфилософией и естественными науками. С большой горечью пишет Аммиан Марцеллин об упадке античной науки в его время. Знатные люди «боятся науки, как яда»[3]. Вместо занятия науками знать и народ предаются безумным увлечениям конными ристаниями; огромной популярностью пользуются мимы,
шуты, продажные танцовщицы, — «библиотеки же заперты навек, как гробницы»[4]. Аммиан Марцеллин восстает против гонений на языческую науку и философию, возобновленных после краха реформ Юлиана Отступника, осуждает правительство за инспирированные им процессы, во время которых языческих философов ложно обвиняли в чародействе. Историк оплакивает гибель по воле разъяренных деспотов многих языческих ученых — особенно философов Пасифила и Симонида: они мужественно приняли смерть, не пожелали даже под пыткой оклеветать других невинных людей и проявили необычайную твердость духа. Аммиан Марцеллин обличает вандализм палачей, по приказу императора Валента сжигавших ценнейшие рукописи и книги античных авторов, захваченные в домах осужденных язычников[5].
Высоко ценя античную науку и образованность, Аммиан Марцеллин не свободен от предрассудков своего времени: он верит в предсказания, во власть Фемиды, открывающей веления рока. Он даже пытается дать философское толкование различным гаданиям.
Этические воззрения Аммиана Марцеллина формировались под непосредственным влиянием античной философии. Выше всего Аммиан ставит духовные качества человека. «По определению философов, — пишет он, — есть четыре главные добродетели: умеренность, мудрость, справедливость и храбрость»[6]. В труде Аммиана мы встречаем галерею портретов различных политических деятелей — Юлиана Отступника, Валента, Валентиниана I и др. Их характеристики отличаются глубиной психологического анализа, огромной жизненной правдой.
1
Ammiani Marcellini Rerum gestarum libri, qui supersunt, rec. C. U. Clark, v. I–II. Berolini, 1910–1915 (далее — Amm. Marc.). Русск. перев.: Ю. Кулаковский и А. Сонни. Аммиан Марцеллин. История. Лерев. с лат., вып. I–III. Киев, 1906–1908. Литература: J. Gimazane. Etude sur le quatrieme siecle. Ammien Marcellin, sa vie et son oeuvre. Toulouse, 1889; W. Ensslin. Zur Geschichtschreibung und Weltanschauung des Ammianus Marcellinus. — «Klio», Beiheft XVI, 1923, S. 1–106; E. A. Thompson. The historical work of Ammianus Macrellinus. Cambridge, 1947, p. 1–140, библ., p. IX–X; рец. С. В. Поляковой: ВВ, IX, 1956, стр. 296–300; В. Д. Неронова. Отражение кризиса Римской Империи в «Истории» Аммиана Марцеллина. — УЗ ПГУ, т. XX, вып. 4, 1961, Исторические науки, стр. 71–100.
2
J. W. Mackail. The Last Great Roman Historian. — «Classical Studies». New York, 1926, p. 159–187; В. С. Соколов. Аммиан Марцеллин как последний представитель античной историографии. — ВДИ, 1959, № 4, стр. 43–62.