Жизнь Димитрия Кидониса была богата событиями. После смерти своего отца — приближенного Иоанна VI Кантакузина — Димитрий также становится при дворе своим человеком, сначала в правление Кактакузина, затем — его преемника Иоанна V Палеолога, которого Димитрий сопровождал во время его поездки в Италию и Рим в 1369–1371 гг. Через 15 лет Димитрий Кидонис оставил службу при императорском дворе и удалился в Венецию, подозреваемый в измене православию в пользу католицизма. Он закончил свою жизнь на острове Крите в 1397/1398 г. В период гонений, которым подвергался его брат Прохор за свои антипаламитские воззрения, Димитрий стал решительно на его сторону, в самых резких выражениях осудив позицию Иоанна Кантакузина в письме к нему и в письмах к патриарху Филофею Коккину[586].
Не говоря уже о значении переводов трудов Фомы Аквинского на греческий язык, выполненных Димитрием Кидонисом, а также ряда других подобных работ, огромный интерес для изучения византийской культуры имеет его эпистолографическое наследство. Прекрасное знакомство с условиями жизни в различных центрах того времени в Византии и Италии, которое он приобрел благодаря своим путешествиям, ясность мысли, точность изложения, прекрасный язык, в котором он следовал лучшим образцам аттической прозы, дают основание рассматривать письма Димитрия Кидониса как первоклассный источник. Круг корреспондентов Димитрия Кидониса включал таких ученых, как Иосиф Вриенний, имевший связи с итальянскими гуманистами Поджо Браччолини, Бартоломео де Монтепульчано, Агапито Ченчи. Сохранились письма Кидониса к императору Иоанну VI Кантакузину, к деспотам Пелопоннеса Мануилу и Матфею Кантакузинам. Он переписывался с Никифором Григорой, с учеником Григоры — ярым противником исихастов Иоанном Кипариссиотом. Среди переписки Димитрия Кидониса — письма к императору Мануилу II Палеологу, патриарху Филофею Коккину, Хрисовергу, Нилу Кавасиле, Франческо Гаттелузи. В своих сочинениях («Презрение к смерти» и монодия на павших во время восстания в Фессалонике в 1345 г.) Димитрий Кидонис проявил себя как писатель, близкий по своему кругозору к наиболее видным представителям западноевропейского Возрождения. Участие в окружающей сложной жизни, необычная для византийского писателя смелость суждений выделяют этого деятеля поздневизантийской культуры из круга его современников.
К числу людей, сыгравших значительную роль в сближении Византии с Западом, несомненно, должен быть причислен известный участник исихастских споров калабрийский грек Варлаам. Приехав в Фессалонику, а затем в Константинополь, Варлаам снискал себе известность как профессор философии еще до начала полемики с исихастами. Его возросшая популярность побудила Никифора Григору написать специальный памфлет в виде диалога «Флорентий», в котором под вымышленными именами выведены сам Никифор Григора, Феодор Метохит и Варлаам. Григора поставил себе целью опорочить глубину знаний Варлаама, которые, как он старался доказать, сводились лишь к поверхностному знакомству с физикой и силлогизмами Аристотеля. Однако исследование всей совокупности имеющихся в источниках свидетельств ставит под сомнение достоверность этого утверждения Никифора Григоры. Оно, по всей вероятности, брошено Никифором Григорой в пылу спора. Историк Возрождения не может обойти молчанием имя Варлаама уже потому, что он оставил в Италии довольно заметные следы и к нему с уважением относились выдающиеся деятели той эпохи — Петрарка, Боккаччо, Перуджино[587].
587
Ф. И. Успенский. Очерки по истории византийской образованности. СПб., 1892, стр.298; D. J. Geanakoplos. Byzantine East and Latin West. New York and Evanston, 1967, p. 124 f.