В совершенно иных условиях происходило формирование и развитие двух других греческих государств. Основателем Эпирского царства был Михаил Ангел Дука Комнин — незаконный сын севастократора Иоанна Ангела Комнина. Во время правления Алексея III Ангела, незадолго до нашествия крестоносцев, севастократор Иоанн был дукой Эпира и Фессалии. Здесь же и в соседней Македонии лежали владения его семьи. Его сын Михаил Ангел Комнин был связан узами родства с Исааком II и Алексеем III. Состоял он в родстве с правителем фемы Никополя Сенахиримом и со знатной и влиятельной в Северной Греции семьей Малиасинов[125]. Во время Четвертого крестового похода Михаил Ангел управлял фемой Пелопоннес, но вскоре после падения Константинополя оказался на службе у Бонифация Монферратского.
В конце 1204 г. в феме Никополя вспыхнуло восстание против Сенахирима, который правил областью как неограниченный повелитель. Михаил поспешил в Никополь, оставив Бонифация. Сенахирим был уже убит, и Михаил занял его место. Он сумел распространить свое господство на большую часть Эпира, а весной 1205 г. даже предпринял неудачную попытку силой оружия воспрепятствовать крестоносцам завоевать Пелопоннес[126]. Задача собирания земель под властью Михаила I (1204–1215) была облегчена наличием обширных владений его семьи в Эпире, его широкими родственными связями с семьями крупнейших соседних феодалов и чрезвычайно благоприятным географическим положением подвластной ему области. Естественные укрепления преграждали крестоносцам путь в глубь этой горной страны. За время всего существования Латинской империи ее полководцы ни разу не пытались вести борьбу против Эпирского царства на самой территории Эпира — ядра западного греческого государства.
О внутренней жизни Эпирского царства и Фессалоникской империи, как и о внутренней политике их правителей в 1204–1261 гг., известно очень мало. Сохранившийся от этого времени актовый материал относится лишь к Южной Македонии, которая постоянно в течение этого периода переходила то в руки Болгарии, то во власть Никейской империи и лишь временно принадлежала Эпирскому царству и Фессалоникской империи.
Ограничены Охридской областью и ближайшими районами и акты Болгарской архиепископии. Эта территория к тому же входила в пределы Эпирского царства также лишь эпизодически. Нарративных же греческих памятников, которые принадлежали бы авторам, жившим в этих государствах, не сохранилось. Некоторое представление о внутренней жизни Южного Эпира дают лишь акты Навпактской митрополии и письма навпактского митрополита Иоанна Апокавка.
Крупные феодальные владения располагались на территории упомянутых государств неравномерно. Они охватывали преимущественно равнинные плодородные земли Средней и Южной Македонии, Фессалии и Южного Эпира. Здесь лежали обширные поместья членов императорской семьи, Комнинов, Ангелов, Дук, а также Малиасинов, Гаврилопулов, Петралифов, связанных с императорской семьей узами родства[127]. В феме Никополя огромные пространства плодородных земель принадлежали церкви, в Южной Македонии — афонским монастырям. Поместья светских феодалов представляли собой почти независимые от центральной власти экзимированные территории, собственники которых одновременно обладали высшей административной, судебной и военной властью не только в своих владениях, но и в их округе.
На территории Эпирского царства были намного резче контрасты в уровне социально-экономического развития разных областей, чем в Никейской империи. Здесь местами было более развито феодальное землевладение, и здесь же сохранилось гораздо больше свободного крестьянства, особенно в малодоступных районах Эпира. Документы, вышедшие из-под пера архиепископа Димитрия Хоматиана, свидетельствуют прежде всего о свободном населении среднемакедонских городов и деревень[128].
Особенно резко отличался Эпир от других провинций Византийской империи по этническому составу населения. В Средней, а отчасти и Южной Македонии преобладал славянский элемент, в Среднем и Южном Эпире и в Фессалии — греческий. В Северном Эпире большинство составляли албанцы. Кроме того, в Фессалии (так называемой Великой Влахии), а также в Македонии и Эпире было немало кочевых и оседлых влахов. В среде албанского и валашского населения Эпирского царства еще сохранялись пережитки родоплеменных отношений.
Все это обусловливало сложную и своеобразную картину социальной жизни Эпирского царства. И в экономическом, и в политическом отношении эта территория отличалась более рыхлой структурой и более острыми противоречиями. Господствующий класс этих областей бывшей Византийской империи был гораздо менее консолидирован, чем на востоке. Правители Эпирского царства и здесь раздавали земли, населенные крестьянами, своим знатным сторонникам, многие из которых прибыли как эмигранты из занятых латинянами областей. Здесь также возникали прониарские владения[129]. Но неизвестно, приняла ли раздача прений характер регулируемой государством прониарской системы. Во всяком случае раздача иронии не стала основой внутренней политики государей Эпирского царства и Фессалоникской империи. По-видимому, и владельцы родовых и пожалованных в собственность поместий были здесь гораздо более независимы от центральной власти.
128
Д. Ангелов. Принос към народностните и поземелни отношения в Македония (Епирския деспотат) през първата четвърт на XIII век. — «Известия на камарата на народната култура». Серия хуманитарни науки, т. IV, № 3. София, 1947, стр. 19–20, 31, 34.