Окончательно проигранным к концу правления Андроника III было дело империи в Малой Азии. Османская угроза встала во весь рост. Правительство Кантакузина не сделало ничего против этой главной опасности. В 1337 г. пала Никомидия. Ираклия Понтийская и далекая Филадельфия — последние владения империи на Востоке — были обречены. Турки концентрировали силы на берегах Мраморного моря для решающего прыжка через проливы. Их набеги на Фракию стали систематическими. Никифор Григора отказывается рассказывать об этих набегах, так как «было бы скучно» их перечислять — столь они были частыми[363].
15 июня 1341 г, Андроник III умер, оставив 9-летнего сына Иоанна[364]. Смерть императора совпала с началом нового периода, в ходе которого произошли события, сыгравшие роковую роль во всей последующей истории Византии.
Глава 9
Византия в период гражданской войны и движение зилотов (1341–1355 гг.)
(Геннадий Григорьевич Литаврин)
После смерти Андроника III вспыхнула новая междоусобная война. По своему характеру она значительно отличалась от войны 1320–1328 гг. На этот раз в борьбе приняли широкое участие народные массы, выступившие почти повсеместно против феодальной провинциальной аристократии. Борьба приобрела социальный характер, она переросла рамки междоусобной войны между двумя группировками византийской знати и превратилась в гражданскую войну. Более чем за столетие до падения Константинополя под ударами турок решался вопрос о самом существовании империи. В ожесточенную схватку были вовлечены не только все социальные слои византийского общества, но и близкие и дальние соседи империи, стремившиеся в этот решающий для Византии момент обеспечить себе долю в византийском наследстве.
13-летний период с 1341 по 1354 г. был в сущности последней попыткой жизнеспособных сил империи завоевать условия для экономического и социального прогресса страны и спасти ее как независимое государство от посягательств внешних врагов. Поражение этих сил означало гибель Византии.
После смерти Андроника III вся полнота власти оказалась в руках великого доместика Иоанна Кантакузина, ставшего регентом малолетнего Иоанна V Палеолога (1341–1391). Фактически почти ничего не изменилось. Кантакузин был подлинным правителем империи и при жизни Андроника III. Однако пока этот император занимал престол, оппозиция должна была мириться с засильем в столице крупной провинциальной аристократии. Легитимность была знаменем оппозиции, а выступление против Кантакузина означало бы мятеж против самого законного императора. Теперь же политическая ситуация резко изменилась, и оппозиция немедленно активизировалась.
Она сплотилась вокруг императрицы Анны Савойской и наследника престола. Ее душой стал патриарх Иоанн Калека (Априйский) (1334–1347)[365], а организатором борьбы с Кантакузином — его старый сподвижник Алексей Апокавк.
Едва похоронили Андроника III, как Иоанн Калека потребовал участия в регентстве, и Кантакузин был вынужден уступить. Но на большее оппозиция пока не осмелилась ввиду тяжелого внешнеполитического положения империи. Сербы, турки, болгары — все торопились воспользоваться замешательством при константинопольском дворе после смерти Андроника III и тотчас устремились к границам империи. Средства же, необходимые для отражения врагов, находились в руках Кантакузина. Его личные богатства и пожертвования его сторонников составляли основу для формирования войска. Кантакузину удалось добиться мира с Иваном Александром, заключить договор с Урханом и отразить набеги сельджукских отрядов. В Дидимотику — центр военных приготовлений Кантакузина — к нему прибыли послы из Ахайского княжества. Французские сеньоры предпочитали суверенитет империи власти флорентийского наместника Анжуйского королевства. Казалось, предоставлялась возможность наконец-то вернуть весь Пелопоннес, завершить окружение каталонского герцогства в Афинах, а затем добиться полного воссоединения греческих земель в едином государстве. Но у Кантакузина не было сил для немедленной далекой экспедиции, а последовавшие вскоре события навсегда похоронили надежды восстановить «власть ромеев, как в старину, от Пелопоннеса до Византия»[366].
Оппозиция в столице воспользовалась отсутствием Кантакузина. Апокавк действовал с энергией и настойчивостью. Он встал во главе не только высшего столичного чиновничества, враждебного провинциальным магнатам, но и широкого круга лиц, извлекавших свои главные доходы не из эксплуатации земельной собственности, а из торговой и предпринимательской деятельности. Можно предполагать, что его опорой были те состоятельные городские слои, дальнейшему обогащению которых препятствовали экономические привилегии и политическое засилье в городах крупной феодальной знати. В правительстве Андроника III Апокавк управлял государственными финансами, затем стал дукой флота. В его ведении находились и государственные солеварни. Тесно связанный с моряками и торговцами, Апокавк добился популярности среди них также и тем, что внес крупную сумму на строительство военного флота и одержал ряд побед в столкновениях с препятствовавшими мореплаванию константинопольцев турецкими эскадрами. Кантакузин писал об Апокавке, что его власть была ненавистна «благородным», и поэтому Апокавк решил их всех уничтожить. Он считал, что люди низкого происхождения будут лучше повиноваться. Прежде всего он захотел уничтожить приближенных к Кантакузину лиц, так как боялся их богатства и влияния, а затем стал чинить суди расправу над прочими. При этом он действовал от имени Анны, патриарха и синклита, а на деле проводил свою политику[367].
364
P. Сharanis. Les βραχεα χρονιχα comme source historique. — Byz., XIII, 1938, p. 344; Cp. R. J. Lоenertz. Ordre et desordre dans les memoires de Jean Cantacuzene. — REB, 22, 1964, p. 229; V. Parisоt. Op. cit., p. 10.5
365
М. Я. Сюзюмов. J. Meyendorff. Introduction a l'etude de Gregoire Palamas. Paris, 1959. — BB, XXIII, 1963, стр. 264.