Тогда Палеолог предложил папе Клименту IV совместный Крестовый поход на Восток, и понтифик заколебался — уж очень заманчивым было это предложение. Тем не менее 17 мая 1267 г. апостолик ответил в Константинополь, что вопрос о любых совместных предприятиях может быть обсужден только после признания византийцами и священноначалием Восточной церкви его Апостольской власти. Этот вариант вполне устраивал папу: с одной стороны, он не отказывал Византийскому царю, с другой стороны, его совесть была чиста. Он был уверен, что никогда Палеолог не согласится принять это условие без опасения утраты императорского сана — настроения греков Римскому епископу были хорошо известны. Играя на различных фронтах в свои «шахматы», понтифик тем временем примирял Балдуина II и Карла Анжуйского.
Это была нелегкая задача, поскольку приходилось одновременно решать множество вопросов и учитывать взаимоисключающие интересы. Нельзя сказать, что папа думал лишь о Сицилийском короле — поведение Карла, солдаты которого откровенно грабили Италию (особенно пострадал Беневент), повергло Климента IV в шок, но он был слишком зависим от могущественного монарха. А в Германии остался преемник покойного Манфреда — внук Фридриха II Конрадин, вокруг которого сплотились ненавистники папской власти. После того как Манфред нашел свою смерть на поле боя, отпадал и родственный конкурент из числа представителей династии Гогенштауфенов. И теперь Конрадин смело мог заявлять свои права на Сицилию.
Кроме того, далеко не все города Италии соглашались признать над собой власть Климента IV. И хотя в марте 1266 г. итальянские сторонники Карла собрались в Милане, чтобы договориться с ним о совместных действиях, осенью того же года лига гибеллинов постановила начать войну с Климентом IV и Карлом Анжуйским. К несчастью для папы, щепетильный в вопросах чести Французский король Людовик Святой не считал правильным отвергать права юного Конрадина на Сицилию и Германию и занял, по сути, нейтральную позицию[304].
Ситуация в Германии действительно оказалась запутанной до чрезвычайности. За малолетством Конрадина и при содействии Римской курии ее королем был объявлен Ричард Корнуоллский (1257–1272) — Английский принц из правящего дома Плантагенетов. В значительной степени его избрание на сейме было обусловлено поддержкой, которую ему оказал герцог Людовик II Баварский (1253–1294), воспитатель Конрадина, в обмен на гарантии безопасности юного королевича. Поэтому Конрадин, единственный наследный принц из правящей династии Гогенштауфенов, стал королем Иерусалима по материнской линии и герцогом Швабии, но не получил корону Германии. Разумеется, став совершеннолетним, он желал восстановить нарушенные права своей семьи.
Папа заочно объявил анафему всем, кто поддержит Конрадина, но одного этого шага казалось недостаточно — у юноши оказались весьма могущественные покровители. Помимо нравственных соображений о династических правах Конрадина, Людовика IX Святого очень беспокоила активность младшего брата, недвусмысленно посягавшего не только на Сицилию, но и на всю Италию. Однако Французский король сам с 1246 г. владел землями от Палермо до Марселя, и появление крупных политических образований не входило в его планы[305].
Теперь Сицилийскому королю пришлось готовиться к войне на два фронта, но он не унывал. 27 мая 1267 г. при посредничестве папы Климента IV был заключен договор между ним и Балдуином II. Несчастный экс-король Балдуин II вынужден был согласиться с передачей Анжуйцу в случае успеха экспедиции прав на любую треть территории Латинской империи, включая сюзеренитет над Ахейским герцогством и острова. За исключением лишь тех, которые принадлежали Венеции, — Республика не собиралась разбрасываться своими землями.