Свой протест высказал и прп. Феодор Студит, но... не публичный. Все еще надеясь вернуть императора к иконопочитанию, Студит смягчил свой ригоризм, стоивший императорам и Константинопольским патриархам в прежние годы много здоровья. Нет, конечно, он не одобрял такого брачного союза, но и не призывал кары Небесной на голову императора, преступившего каноны и даже царские законы. Своей матери, также пребывавшей в монастыре, преподобный писал буквально следующее: «Следует, чтобы твое благочестие оставалось в монастыре, когда августа занимает дворец, в котором Евангельский меч ясно производит рассечение. Это, прости, госпожа, с великим раздумьем и тревогой сердечной осмелились мы, как бы беседуя на ухо, изложить в письме, моля Бога о даровании обеим вам лучшего и спасительного и ныне и в будущем»[515].
Однако неудачи не обескуражили Михаила Травла, и в 829 г. он отправил на Крит новое войско под командованием Кратера, стратига Кивириотов, надеясь отвоевать остров обратно. На 70 триерах византийцы прибыли на Крит, но и арабы не собирались отсиживаться в обороне. Вскоре враги стояли друг напротив друга, а с рассветом началась битва. Оба войска упорно бились почти весь день, наконец, ближе к вечеру сарацины стали отступать, не в силах сдержать натиск римлян. Отступление перешло в бегство, и только крайняя усталость византийцев не позволила им овладеть лагерем мусульман.
Но это событие, начавшееся столь счастливо, закончилось катастрофично. Ночью византийцы радостно и шумно отмечали победу, не подозревая, что враги тайно под покровом темноты зашли им в тыл и находятся уже совсем близко. Когда христианское войско уснуло, арабы напали на спящий лагерь и перерезали почти всех находящихся в нем солдат. Полководец Кратер попытался спастись, но был взят в плен сарацинами и живым распят на кресте, стяжав мученический венец за отказ отречься от Христа[516]. После этого можно было с уверенностью сказать, что Крит перестал быть имперской территорией. Он стал стратегическим центром арабской экспансии на римские земли и представлял большую опасность в течение многих десятилетий. Достаточно сказать, что, по оценкам специалистов, в течение всего этого времени весь византийский флот оказался в состоянии блокады, которую не смогли разорвать даже храбрые действия его отдельных флотоводцев, например Орифы[517]. Арабы отчаянно отбивали все последующие попытки византийцев вернуть остров, и лишь в 961 г. он был отвоеван византийцами обратно.
А в злосчастном 827 г. Римскую империю ждал еще один неприятный сюрприз: турмах острова Сицилия некто Евфимий воспылал страстью к красивой и молодой монахине Омонизе, еще в детстве принявшей постриг, выкрал ее силой из монастыря, сделав против воли девицы ее своей женой. Когда его упрекнули в этом дурном поступке, военачальник без долгих споров привел в пример императора, недавно также сочетавшегося браком с монахиней, и тоже против ее желания. Братья насильно выданной замуж девушки обратились к суду царя, и император приказал стратигу Сицилии протоспафарию Фотину, переведенному сюда с Крита, произвести расследование. В случае, если такой факт подтвердится, давал Михаил Травл наказ своему сановнику, Евфимию надлежало отрезать нос, согласно римским законам, и снять с должности. Тот, конечно, не стал ждать и бежал в Северную Африку, к повелителю Иврикии, имевшей самостоятельный статус по отношению к Халифату, с предложением передать Сицилию арабам в обмен на жизнь и награду.
Бедуины созвали военный совет, где мнения разделились. Кто-то полагал, что не имеет смысла нарушать мирный договор, заключенный еще в 813 г., но другие заявили, будто в сицилийских темницах еще томятся мусульмане, захваченные в плен византийцами в ходе последней войны. В итоге арабы провозгласили изменника Римским царем и дали Евфимию большое войско. Сопровождал Евфимия арабский военачальник Асад. Примечательно, что первоначально речь шла о банальном налете, а не о завоевании острова.
515