И ранее Византийские императоры не чуждались рядовых посетителей, но Феофил представлял некий классический образец царя, к которому мог явиться с жалобой любой римлянин. По устоявшейся традиции император еженедельно отправлялся на богослужение в храм Святой Софии и на улице принимал жалобы от просителей. Как-то раз царедворцы попытались искусственно проредить толпу заявителей, но только вызвали гнев Феофила; больше такие попытки уже не предпринимались. Этого мало — очень часто император являлся на городские рынки и, обходя лавки торговцев, интересовался качеством продаваемого товара и его ценой. Это совсем не походило на проформу, должную создать благоприятный имидж василевса: в Римской империи вопросы торговли и ценообразования находились под мудрой и надежной опекой государства, и царь следил за тем, чтобы установленные законом правила не нарушались[526].
Сохранилось изложение одного судебного дела, рассмотренного императором. Некий военачальник желал заполучить прекрасного коня, которым владел один мужественный, но небогатый воин, многократно прославивший Римскую державу на полях битв. Хотя стратиг был выше рангом, воин категорично отказывался продать тому своего боевого друга, и полководец не забыл нанесенной ему обиды. Когда спустя какое-то время пришло повеление подобрать для царской конюшни красивую лошадь, стратиг силой забрал у бедного солдата животное и передал императорским слугам. Стратиот не стал роптать, однако его жена, наслышанная о справедливости Феофила, явилась в Константинополь и в день выезда царя во Влахернский дворец пала перед ним на колени. «Под тобой, государь, — конь моего мужа, которого забрали в нарушение закона», — заявила женщина. Пораженный царь, не имевший ни малейшего представления о предшествующих событиях, приказал назначить на другой день суд. Вызвали стратига, попытавшегося уверить царя, будто спорная лошадь является его добычей в военном походе, но на очной ставке ложь его слов стала очевидной для Феофила. Приговор императора был справедлив и суров: стратига сняли с должности, а его состояние передали жене и детям воина, уже погибшего к тому времени на войне[527].
В другой раз к императору явились бывшие сторонники мятежника Фомы Славянина из фемы Кивирреотов и пожаловались, что некий чиновник, служивший там, а ныне монах Антоний после подавления мятежа конфисковал их имущество. Царь вызвал на суд инока, и хотя тот уверял Феофила, будто преследовал этих людей как мятежников против покойного императора Михаила II Травла, вынес решение вернуть конфискованное имущество[528].
Казалось, в лице Феофила воскресли святой Константин Равноапостольный и святой Юстиниан I Великий, чтобы восстановить стабильность, справедливость и порядок в Римском государстве. В течение многих десятилетий ни один из Византийских царей не демонстрировал такой отрешенности от личных интересов и не придавал образу василевса такой внутренней силы и красоты, как Феофил. Исключения не делались ни для кого, подтверждением чему является одна история, связанная с императрицей святой Феодорой, супругой василевса.
Для отдыха от трудов царь приказал перестроить один из пригородов Константинополя и разместил там свой дворец среди роскошных деревьев. Как-то отдыхая в послеобеденную жару, Феофил увидел громадный корабль, заходящий в гавань. Поинтересовавшись, чье это судно, император услышал: «Царицы». На следующий день василевс явился в порт, где на якоре стояло интересующее его судно, узнал, какой груз находится в его трюме, а затем собрал синклит и завел разговор. «Кто из вас имеет нужду в хлебе, вине или какой другой домашней провизии?» — спросил Феофил. На это все сановники, не понимая, куда клонит их василевс, нестройно ответили, что не нуждаются ни в чем. «Неужели вы не знаете, — продолжал царь, — что августа, моя супруга, превратила меня — царя Божьей милостью в судовладельца? А кто когда видел, чтобы Римский царь или его супруга были купцами?» Синклит скорбно молчал. После этого император приказал спустить всех моряков, находящихся на корабле, на землю, а судно сжечь вместе со всеми товарами[529].
Как благочестивый христианин, царь упорно боролся с любыми проявлениями греховной человеческой природы, но, увы, и сам однажды был соблазнен красотой одной из служанок императрицы. Совершив блуд, император ужаснулся содеянному им греху и открылся св. Феодоре. Он поклялся страшной клятвой супруге, что впредь никогда не позволит себе ничего подобного, и слово свое сдержал.
527
Продолжатель Феофана. Жизнеописание византийских царей. Книга III. Глава 7. С. 65, 66.
529
Продолжатель Феофана. Жизнеописание византийских царей. Книга III. Глава 4. С. 62, 63.