Сделать вид, что никакого императора не существует, было невозможно. Повсеместно в Италии встречались осколки византийских владений, да и многочисленные протесты Византийского двора вольно или невольно напоминали всем, что настоящий Римский император находится в Константинополе, и Рим принадлежит ему, а не Карлу[244].
В этой связи брачный союз его дочери с сыном св. Ирины значил очень многое. Один из современников тех событий так писал Карлу Великому: «Я радуюсь, что Ваша прекрасная дочь может поехать за моря и получить скипетр для того, чтобы сила королевства, благодаря ей, направилась в Азию»[245]. Но и св. Ирине данный брак как минимум обеспечивал серьезную поддержку Константину VI в борьбе с внутренними врагами. Нельзя не отметить, что, как это обычно принято в дипломатии, царица организовала некоторую конкуренцию своим контрагентам, формируя для себя почти беспроигрышную ситуацию. Отвергни ее предложения Карл Великий — она объединится с князем Арихисом. Если тот начнет играть в самостоятельную игру, она ничего не проиграет от долгосрочных отношений с франками.
Но спустя 6 лет, в 788 г., императрица внезапно резко изменила свою позицию по данному вопросу и спешно сорвала переговоры с Франкским двором. Причина этого вполне очевидна: авторитет императрицы в Церкви и, как следствие, в государстве поднялся чрезвычайно высоко. Теперь ей уже казалось несколько опасным видеть Карла Великого потенциальным советником собственного сына. Кроме того, случись что с Константином VI, его вдова могла смело претендовать на царство, особенно, если бы к тому моменту имела наследника. Да и ставить мир в Церкви в зависимость от необразованных и бескультурных франков, уже вполне явно продемонстрировавших стремление вторгаться в вопросы христианского вероучения, было несколько легкомысленно.
Еще в 787 г. царица активизировала переписку с Беневетом, совместно с князем Арихисом намечая высадку византийских войск в Южной Италии, и предложила проект брака Беневетского князя, удостоенного св. Ириной титулом римского патриция, с членом царского дома. Фактически уже во время проведения VII Вселенского Собора франки и греки разорвали отношения[246].
К этому времени царица окончательно склонилась к мысли, что женитьба императора Константина VI на дочери Франкского короля будет только способствовать планам Карла. А потому в одностороннем порядке расторгла былые договоренности. Она немедленно подыскала сыну невесту Марию из числа представительниц армянской аристократии и женила его, к вящему неудовольствию самого молодого императора. Сын не оценил по достоинству политическую игру своей матери (а, возможно, она в силу жесткого характера и не пыталась объяснить ему все нюансы политической баталии), и вскоре между ними возникло отчуждение.
Окончательно отвергнув Карла, св. Ирина направила в Италию сакеллария Иоанна и сына прежнего Лангобардского короля, названного на греческий манер Феодотом, отдав им приказ вступить в сражение с франками и вернуть прежние римские земли. Вскоре к ним присоединился стратиг Сицилии Феодор. Но Карл Великий был действительно блестящим полководцем: в сражении 787 г. греки потерпели поражение, а сакелларий Иоанн попал в плен и был умерщвлен франками[247]. Как рассказывают, погибло до 4 тыс. союзных войск, и почти 1 тыс. солдат попала в плен к франкам.
В принципе моментальный поворот отношений между державами от дружеских к враждебным — не новость для дипломатии, но и не повод для окончательного разрыва. Однако в данном случае на политические обстоятельства наложились вероисповедальные недоразумения, и наоборот. Уже по окончании VII Собора внезапно выяснилось, что франки не готовы довольствоваться старыми правилами и традициями созыва Вселенских собраний. Ранее так повелось, что право созывать Соборы признавалось только за Римскими императорами, а легаты, представлявшие Римского епископа, глаголили от имени всего Запада, духовным сердцем которого считался папа. Теперь франки выказали явное неудовольствие тем, что понтифик направил легатов в Никею без разрешения Карла Великого, и тем более не признавали Собор Вселенским, поскольку там не присутствовали франкские епископы[248].
247