Древнее сознание, которое могло мыслить только одну Римскую империю в качестве Вселенского государства, все еще активно сопротивлялось центробежной силе истории. Став императором, Карл Великий и его окружение не собирались создавать параллельно Римской империи новую всемирную державу. И получившаяся позиция первоначально представляла возможности для проведения различных политических комбинаций. Так, в частности, при согласии Константинополя св. Ирина и Карл Великий могли считаться, как некогда в старину, соимператорами единой Римской империи. Конечно, при дворе обоих императоров были партии, склонные к кардинальному решению вопроса о взаимоотношении Западной империи и Византии.
В частности, в Константинополе усматривали (и не без оснований), что коронация Франкского короля папой унизила императорское достоинство и нелегитимна. В свою очередь в Ахене ставили под сомнение царский статус св. Ирины, эксплуатируя тот аргумент, что женщина не может управлять государством. Следовательно, можно считать, говорили франки, что императорский престол в Константинополе вакантен и должен быть занят Карлом, как единственно легитимным царем Римской империи. Чтобы подтвердить права Карла Великого на императорское достоинство, на Западе продолжали вести время по годам царствия Римских императоров, и в этом списке после царя Константина VI значится не св. Ирина, а Карл Великий[268].
Но Карл был достаточно опытным и умудренным жизнью человеком, чтобы решиться на такую авантюру, как подчинение своей власти или даже завоевание Востока. А св. Ирина едва справлялась с арабами и славянами, активизировавшимися на границах ее государства, и также не могла силой подкрепить перед франком свои права на единоличное императорство.
Словом, когда осенью 802 г. в Константинополь прибыло посольство от Карла Великого с предложением к св. Ирине сочетаться браком с франкским властителем, это выглядело как самый естественный, хотя и далеко не самый перспективный для Востока выход из данной запутанной ситуации. Однако события, случившиеся в Константинополе, внесли коррективы в этот план; женитьба не состоялась. Отныне между Западом и Востоком простерлась глубокая трещина, с веками все более и более расширяющаяся и ниспадающая в бездну.
Это было тем более опасно для Константинополя, что, разуверившись в возможности сделать Византию послушным союзником, Карл Великий обратил свой взор на Багдад, откуда его ждала встречная инициатива со стороны Харун ар-Рашида. По-прежнему мечтавший овладеть столицей греков, араб был крайне заинтересован, с одной стороны, в сдерживании наступательного движения франков к этой же цели, с другой, халиф считал необходимым наладить союзнические отношения с воинственным франком. В идеале этот маневр позволял бы ему, во-первых, контролировать Карла, а, во-вторых, использовать военную мощь того в собственных целях. В свою очередь, поддерживая свое реноме защитника Церкви, Карл Великий хотел получить от Харуна гарантии того, что арабы перестанут грабить храмы в Иерусалиме и Испании.
В 797 г. он направил на Восток двух своих послов Лантфрида и Сигизмунда, к которым был прикомандирован еврей-переводчик Исаак. Через три года назад вернулся один Исаак (его попутчики умерли на обратном пути) с богатыми дарами от халифа. А в скором времени ко двору великого франка прибыли два арабских посла. Одного из них направил сам халиф, зато второй был послан от правителя Ифрикии Ибрагима ибн ал-Аглаба, который желал подружиться с человеком, захватившим весь Север Средиземноморья. Они пробыли у Карла несколько месяцев и, пораженные его могуществом, отправились обратно, чтобы поведать своим правителям об увиденном.
Продолжая дипломатические отношения, в 802 г. Карл направил к Харуну ар-Рашиду второе посольство, которое вернулось обратно с представителями халифа. Влияние короля франков иллюстрирует тот факт, что правитель мусульман не только удовлетворил все просьбы Карла относительно гарантий безопасности христиан в Иерусалиме, но и подарил ему земли, на которых был расположен Гроб Господень. Правда, это едва ли был правовой акт передачи в собственность владений, скорее — символический жест, хотя и весьма характерный. Но, что являлось бесспорным, халиф разрешил королю оказывать покровительство христианам, живущим в Палестине. И уже в скором времени здесь появились постоялые дворы для паломников, рынок, библиотека и монастырь в Иерусалиме с 17-ю франкскими монахами. Впрочем, дальнейшего развития эти мирные отношения не получили: в 809 г. скончался Харун ар-Рашид, в 814 г. — Карл, а у их преемников возникли более неотложные дела, о которых мы поведаем несколько ниже[269].
269