ГЛАВА X
(44) Белок глаза одинаков в большинстве случаев у всех [людей], а так называемая чернота различна: у одних она черная, у других голубая, у третьих каряя, у некоторых же — как у коз, что является признаком наилучшего нрава и для остроты зрения самым выгодным[61]. Человек только один, или преимущественно перед другими животными, имеет глаза неодинакового цвета [у различных индивидуумов]; у остальных животных [все особи имеют глаза] одного и того же цвета; только некоторые лошади бывают голубоглазы. Бывают глаза большие, бывают малые и средние между ними; наилучшие — средние. Иногда они сильно выступают наружу, иногда лежат глубоко внутрь, иногда посередине, из них лежащие внутрь — у всех животных наиболее острые, а среднее положение служит признаком наилучшего нрава. Кроме того, одни часто мигают, другие уставлены неподвижно, третьи посередине между ними; последние показывают наилучший нрав, а из остальных: неподвижные бесстыдство, а мигающие — непостоянство.
ГЛАВА XI
(45) Следующая часть головы, через которую слышат, но не дышат, — ухо; Алкмеон неправильно утверждает, что козы дышат ушами. Части уха: одна без названия, другая — мочка; все оно составлено из хряща и мяса; внутри оно похоже на завитую раковину. Крайняя же кость подобна [наружному] уху; в нее, как в последний сосуд, входит звук. Эта часть не имеет прохода к головному мозгу[62], но имеет его к нёбу рта, а из мозга протягивается к нему вена. Глаза также граничат с головным мозгом и каждый из них покоится на небольшой вене.
(46) Неподвижным ухом из имеющих эту часть обладает только человек. Из тех животных, которые обладают слухом, одни имеют ухо, другие его не имеют, а только явно заметный проход, как, например, пернатые и чешуйчатые. Что касается живородящих, то [из них] все, кто имеют слух, имеют уши и явные проходы, за исключением тюленя, дельфина и [некоторых] других [животных], например, селахий[63] (ведь живородят и селахии), но только человек не двигает ушами. Таким образом, тюлень имеет явные проходы, которыми слушает; дельфин, хотя и слышит, не имеет ушей; "все же остальные животные двигают ушами.
(47) Уши расположены [у человека][64] по той же окружности, как и глаза, а не так, как у некоторых четвероногих, вверху. Уши бывают гладкими, волосатыми, или средними между тем и другим. Средние самые лучшие для слуха, но в отношении нрава они ни на что не указывают. Бывают и большие уши и малые, и сильно выдающиеся кверху, и совсем не выдающиеся, и средние; средние обнаруживают наилучший нрав, большие и выступающие кверху — признак глупости и болтливости. Часть между глазами, ухом и макушкой называется виском.
(48) Следующая часть лица есть проход для дыхания — нос: через него человек вдыхает и выдыхает, через него идет и чихание, выход сжатого воздуха — единственный, относящийся к движению воздуха, предвещательный и священный признак[65]. И вдох и выдох происходит через грудь; невозможно, чтобы вдыхание и выдыхание совершалось одними только ноздрями, так как вдох и выдох идут из груди через горловое отверстие, а не из какой-нибудь части головы; возможно ведь жить и не пользуясь носом.
(49) А обоняние происходит через эту часть; оно есть ощущение запаха. Нос легко подвижен, и не таков как ухо, неподвижное по собственной природе. Части его: перегородка, состоящая из хряща, и пустой проводящий канал, — ведь нос разделен на две части. У слона же нос длинный и сильный, и он пользуется им как рукой, им привлекает к себе, схватывает и препровождает в рот пищу, как жидкую, так и сухую, — один только из [всех] животных.
(50) Дальше идут две челюсти: их передняя часть [образует] подбородок, задняя — щеки. Все животные двигают нижнюю челюсть, кроме речного крокодила; последний только верхнюю[66]. За носом две губы — легкоподвижное мясо. Внутри челюстей и губ — рот. Его части: одна — нёбо, другая — глотка; часть, воспринимающая ощущение вкуса, — язык. Ощущение сосредоточивается в его кончике; если положить что-нибудь на широкую часть, ощущение слабее. Язык ощущает и все то, что ощущает прочее мясо, то есть твердое, теплое, холодное, всеми своими частями, так же, как вкус[67].
(51) Сам он бывает или широким, или узким, или средней величины; средний самый лучший и яснее всего распознающий. Бывает он также расслабленным или связанным, как у заик и шепелявых. Язык представляет собой мясо редкое и губчатое. Некоторая часть его составляет надгортанник. Двураздельная часть рта есть миндалины, а разделенная на много частей — десны; они состоят из мяса, между ними костные зубы. Внутри [рта] есть еще другая, имеющая форму виноградинки часть, столбик, лежащий на вене; когда наполнившись влагой, он воспаляется, то называется "виноградина и производит задушение.[68]
61
...как у коз, что является... самым выгодным — благоприятнее всего для зрения, по древнегреческому (не имеющему реальных оснований) убеждению, желто-зеленая, "как у коз", окраска радужной оболочки (ср. предыдущее примеч.).
62
Эта часть не имеет прохода к головному мозгу... — таким образом, Ар. не был известен слуховой нерв, иначе он тоже назвал бы его "проходом". Однако, если взять данную фразу в целом, можно предположить, что он знал или даже впервые наблюдал соединение полости среднего уха с глоткой. Поскольку же данное место сформулировано не слишком определенно, открытие не было закреплено и вошло в обиход только как "евстахиева труба", т.е. в связи с именем Б. Евстахио, итальянского анатома XVI в., точнее описавшего это соединение. В. П. Зубов (Зубов, 1963) сослался на данный параграф, пытаясь доказать, что Ар. сам анатомировал животных и впервые открыл "улитку" во внутреннем ухе.
63
...например, селахий... — конъектура И. Г. Шнайдера (Schnei~ der, 1811). В издании Ф. Дидо (Didot, 1854) и в машинописи В. П. Карпова, переводившего, видимо, с текста Дидо, стоит не "селахий", а как во многих списках — "китообразных". Но тогда становятся непонятными: (а) оговорка "ведь живородят и селахий", следующая тут же, и (б) слова "дельфина и... например, китообразных".
64
...[у человека]... — явно необходимая конъектура, внесенная, как ни странно, очень поздно (Barthelemy Saint-H'daire, 1883).
65
...чихание... предвещательный и священный признак — вера в предсказательные и сакральные свойства чихания, широко распространенная на Востоке и в античном мире (Гомер, пифагорейцы), часто связана с идеей воскресения. Так, в Библии: ребенок сонамитянки, воскрешаемый пророком Елисеем, при этом семь раз чихает; в африканских мифах культурный герой, добывший солнце, воскресил сына магическим снадобьем, "тот чихнул и вскочил на крышу" (Котляр, с. 61). Не раз встречается тот же мотив и в "Тысяче и одной ночи".
66
...только верхнюю — часто упоминая о крокодилах, Αρ., наверное, никогда их не видел, хотя и пытался придать своему изложению характер внешне эмпирический, сходный, например, с его же рассказами о слонах, которых он видел. "Оживляющие" подробности вроде той, что у крокодила свиные глаза (кн. вторая, § 40), только усиливают впечатление безуспешности этой попытки тем более, что в том же § 40, где напрашивались такие детали, как мигательная перепонка и вертикально удлиненный зрачок, о них нет ни слова. По рассказам же Ар. мог быть известен скорее всего только нильский крокодил. Имеющееся у Ар. в ряде мест (напр., кн. вторая, § 80; кн. восьмая, § 98) различение речного и морского крокодила основано, скорее всего, тоже на рассказах, связанных с тем, что в те времена крокодилы еще водились в нильской дельте и могли попадаться на берегу моря (но, конечно, не образуя там особого вида). Этимология слова "крокодил" не известна, но оно греческое, а не египетское, и если первоначально оно обозначало "ящерицу", в пользу чего есть свидетельства, и если "кордил" и "скордил" (тоже греческие слова, обозначавшие тритона и некоторых рыб) этимологически родственны "крокодилу", то в аристотелевском противопоставлении "речной — морской крокодил" могло отразиться более архаичное противопоставление "ящерица — тритон" или же "сухопутное — водное (ящероподобных пропорций) животное". Нельзя исключить, что на формирование "двойного" представления о крокодиле повлияли, во-первых, сведения о нильском крокодиле, первоначально звучавшие глухо, как рассказы об экзотической ("заморской", что легко переходило в "морскую") ящерице, и, во-вторых — о каком-либо вымершем позже и не зафиксированном зоологией водном животном. Расширим на краткий момент исторические и географические рамки нашего рассмотрения (это допустимо, когда речь идет о фольклорном уровне) и вспомним о тех "зверях, живущих в воде и нарицаемых богами", о которых сохранились свидетельства в славянских и балтийских памятниках, вплоть до XVI столетия, когда в Литве последние идолопоклонники содержали в качестве домашних божеств "змей с четырьмя короткими лапами наподобие ящериц с черным и жирным телом" — "земноводных... длиной до 75 см", а во Пскове, по записи летописца, "изыдоша коркодили лютии звери из реки и путь за-твориша; людей много поядоша" (Рыбаков, с. 135, 136, 152, 271, 281). Не был ли это вымерший греческий "кордил" (земноводное, поныне не отождествленное, хотя Ар. как будто бы вполне известное) или его "родственник"? Ведь он должен был иметь сравнительно крупные размеры, чтобы его название перенесли на крокодила. В Библии есть сведения о какой-то содержавшейся в неволе, при вавилонских храмах, ящерице ("драконе"), по-видимому, внушительных размеров, но легко погибающей от засорения желудка (Кн. пророка Даниила, XIV, 23—28). Что касается подвижной верхней челюсти у крокодила, эта ошибка попала в ИЖ прямо из "Истории" Геродота (II, 68) и позже (ОЧЖ, 660Ь) получила у Ар. даже "истолкование" как какой-нибудь важный факт: у крокодила челюсти как бы поменяны местами и в сущности у него "верхняя челюсть внизу". Любопытно, что сами египтяне представляли себе положение дел правильнее: при раскопках находят игрушечных глиняных крокодильчиков с раскрывающейся пастью и подвижной всегда нижней, а не верхней челюстью. Но под влиянием Геродота и ИЖ странный (или основанный на чисто внешней зрительной картине) тезис о подвижности верхней челюсти у крокодила укоренился до того, что еще и в 1658 г. П. Гассенди, хотя и пишет как раз "против арисготеликов", попадает в плен мнимой очевидности и "опровергает" с ее помощью индуктивный метод: "Кто не подписался бы под таким утверждением: ни одно животное не двигает верхней челюстью, если бы не наблюдали на примере крокодила, что это неверно?" (Гассенди, т. 2, с. 327). Ср. Страбон, География (XII, 24, 2).
67
...так же, как вкус — эти слова, по мнению современных исследователей ИЖ, скорее всего лишние и интерполированы сюда по ошибке.
68
...называется "виноградина" и производит задушение — описание какой-то формы аденоидных разрастаний. Обе последние фразы о миндалинах и о болезни "виноградина" стилистически выпадают из контекста и производят впечатление позднейшей вставки (AW, Bd. 1, S. 223). Об этой болезни ("так называемой виноградине") упомянуто и в гл. 23 "Прогностики" Гиппократа (Гиппократ, 1994, с. 324—325). Комментировавший это издание В. П. Карпов признал и эту фразу за позднейшую вставку. Но в таком случае не восходят ли обе вставки, т.е. в ИЖ и "Прогностике", к одному источнику?