Как и «Еврей Зюсс», «Вечный жид» использует технику наплыва, чтобы подчеркнуть еврейскую двуличность, в частности, с кадрами до и после.[298] Еще не замаскировавшиеся и не ассимилировавшиеся, поясняет голос за кадром, представители еврейства засняты «в опровержение либеральных теорий» относительно равенства всех созданий с человеческим обликом. Поляки, носящие ермолки, халаты и игривые бородки, растворяются среди точно таких же людей в европейских платьях и шляпах, только чисто выбритых. Голос за кадром извещает нас, что «всем евреям свойственно стараться скрыть свое происхождение всегда, когда он оказывается среди неевреев». Но о поляках говорится, что они меньше «свыклись» с ассимиляцией, чем, например, берлинские евреи, очень быстро «уподобившиеся приютившему их народу» («народу-хозяину»). Зрителей предостерегают, что эта предрасположенность к обезличиванию во имя самосохранения представляет большую опасность для нордических граждан, поскольку она позволяет «гротескно порочным» еврейским ученым, политикам, предпринимателям, а в особенности театральным постановщикам и киноактерам загрязнить чистоту и благородство нордической культуры, способствуя ее «вырождению и очернению».[299] В древности евреи «скрывали свою разрушительную сущность, поскольку их толкователи Талмуда внушали им, что нужно «всегда лукавить», «ненавидеть хозяина и никогда не говорить правду» и что «религия вменяет обман и ростовщичество в обязанности — нараспев произносит повествователь за кадром.[300]
Обвинению в том, что евреи стремятся уподобиться «народу-хозяину», в «Вечном жиде» сопутствует другое утверждение, восходящее к средневековым временам: евреи — это «паразиты без роду, без племени», глодающие и ослабляющие оскверняемого ими «хозяина» — но в этом случае не святую Евхаристическую гостию, а мирской благословенный народ. Уличные сцены в польских гетто, повторяющиеся кадры, в которых еврейские мужчины, женщины и дети пересчитывают деньги, призваны, по замыслу создателей, вероятно, доказывать, что богатые евреи, «накопившие» свои состояния, «ютятся в кишащих клопами жилищах», потому что они соответствуют их «природным наклонностям». Повествователь апеллирует к девизу Рихарда Вагнера: «Евреи — это гибкий демон упадка человечества». «Восточная смесь с негритянской примесью», евреи мигрировали из Палестины, расселившись по всему миру (на картах направления их расселения напоминают щупальца осьминогов или паутинные сети), подобно крысам (показанным на других картах, для сравнения). Затем на экране появляется картина снующих крыс, а голос за кадром рассказывает об их особенностях: хитрые, коварные, трусливые, жестокие и подлые, евреи якобы загрязняют государство, распространяя болезни и чуму, как то делал Иуда в средневековых легендах.
Подобно акценту на лживость, воровство и паразитическое вторжение, контраст между заразными крысами и благородными существами, приносимыми в жертву в кульминационной сцене «Вечного жида», использует Драму Страстей для создания ложного представления о евреях и предъявления им необоснованных, фальсифицированных обвинений. Пока зрители смотрят, как евреи связывают и держат бычка и овцу, вонзают им нож в горло и предают мучительной смерти, голос за кадром описывает «жестокие муки беззащитных животных», обреченных законами кашрута, отмененными фюрером в 1933 г. Кровопускание животным должно было «напомнить зрителям о схожем клеветническом обвинении евреев в принесении в жертву христианских детей» (Clinefelter, 146).[301] Невинные животные, которых евреи ранят, обескровливают и приносят в жертву, вызывают в памяти предательское пособничество Иуды первосвященникам против Агнца Божьего.[302] Об иудаизме и иудеях, чей Бог якобы обещал евреям владычество и разорение небес, рассказчик за кадром решительно заявляет: «Это не религия; это заговор против арийских народов». Слово «заговор», конечно, также указывает и на сговор Иуды с иудеями против основателя христианства.
Предположение о том, что Евангелия в целом и Иуда в частности инспирируют нацистскую пропаганду, конечно, не может быть применено для обвинения католиков и протестантов в бесчестных и откровенно антихристианских целях, согласно которым Новый Завет был искажен. Однако можно предположить, что Драма Страстей заложила основу, удобную для манипуляций антисемитов вплоть до XX в. Говоря словами Джона Т. Павликовского, католического теолога, активно участвующего в современных иудейско-христианс-ких дискуссиях, «Холокост явился плодом мирских, глубоко анти-христианскихсил и отнюдь не последней главой в долгой истории христианского антисемитизма», и все же «традиционный христианский антисемитизм, вне всякого сомнения, создал необходимую почву для успешного насаждения нацистского «окончательного решения» (Pawlikowski, 137). Проще говоря: утверждения о иудейском богоубийстве и пособничестве Иуды были использованы для оправдания геноцида. Учитывая сложное переплетение экономических и политических факторов, приведших к Третьему рейху, ни Иуду, ни Евангелия нельзя считать причиной Холокоста, но те образы, которые они породили, особенно в преддверии Нового времени, могли быть использованы для поддержки светских идеологий и технологий разрушения.
298
Использование приема «наплыва» в «Вечном жиде» подробно описывают Кинг (King, 32-34), а также Клайнфелтер (Clinefelter, 138).
299
На протяжении всего фильма «Вечный жид» евреи сравниваются с африканцами и афроамериканцами: джазовые музыканты и африканские влияния на искусство называются «негроизованными», «побочными продуктами», демонстрирующими, что «не имеющие корней евреи не имеют представления о чистоте и чистоплотности» немецкой культуры. Подчеркивается в нем и «дегенеративная» еврейская порнография и трансвестизм, для иллюстрации демонстрировались кадры исполнителей, находящихся под воздействием алкоголя и наркотиков.
300
Вставляя клип из американского художественного фильма о семействе Ротшильда, режиссер мог использовать «Ротшильдов» (1934 г.) для доказательства того, как богатые евреи могут притворяться бедными, чтобы уклониться от уплаты налогов. Каждый из сыновей Ротшильдов в этом «фильме в фильме» ассимилируется в какой-либо европейской культуре; один из них становится французом, другой — итальянцем, один — англичанином, другой — австрийцем. Так что карта их ассимиляции служит аллегорией «паутины» глобальной экономической сети. Поддерживающие постоянное обвинение в том, что евреи не трудятся, как честные рабочие, а ведут нечестную игру и воруют, эти секвенции свидетельствуют о мошенничестве жаждущих прибыли евреев и их двурушничестве. Польские евреи, о которых говорится, что для них «ценность имеет лишь одна вещь — деньги», показаны начинающими свою «карьеру» с мусора и подносов; затем они встают за стойки и становятся владельцами маленьких магазинчиков, а в конечном итоге «самые беспринципные из них владеют огромными магазинами и банками».
301
Наряду с этим, в «Вечном жиде» о празднике Пурим говорится, что он увековечивает резню 75 000 персов, а о длинном клипе с Петером Лорре, сыгравшим роль детоубийцы в фильме Фрица Ланга «М», со сценой убийства ребенка, что он оправдывает убийство.
302
Этот фрагмент заканчивается заверением Гитлера в том, что, если евреи спровоцируют еще одну мировую войну, он «уничтожит всех евреев в Европе», после чего, под оркестровую музыку, следуют кадры с толпами людей, возбужденных своими «Sieg Heils!», и солдатами, ратующими о сохранении чистоты немецкой расы под флагами со свастикой.