В это время раздался сильный стук в дверь.
Старик заторопился, вышел в сени, открыл.
Андрейка слышал грубые окрики вошедших, угрозы… Он встал, взялся за рукоять сабли… Старик появился в избе, а за ним ввалилось трое ратников, во главе с Василием Кречетом…
— Тебе чего?! — крикнул ему Андрейка.
Кречет опешил, попятился назад. Попятились и его товарищи. Старик сердито топнул на них ногой: «Убирайтесь, воры!»
Андрейка подошел к Кречету и тихо сказал ему:
— Зарублю!
Кречет повернул, а с ним и его друзья.
Старик кивнул в их сторону: «Видишь, добрый человек!»
Андрейка стал доказывать, что лихие люди везде есть: и в войске их немало, но есть много, много честных воинских людей, они заступятся за латышей и не позволят обижать бедных безоружных крестьян. Андрейка осуждал и царя — зачем он назначил вождем ополчения татарского царька Шиг-Алея. Татарские ханы исстари грабят не только иноверцев, они грабят и убивают своих же татар. И давно ли казанские ханы перестали разорять его, Андрейки, родину — нижегородскую землю!
Дедушка Анс понял его. Он приветливо сказал:
— И у нас такое есть… Лихие люди и у нас бывают. И грабят своих же, и предают их… и золото за то получают от немцев… У нас латышская Лайме дает счастье, но богиня Нелайме приносит нам зло и несчастье… А Цукис ей помогает… Цукис — нечистая сила… Он делает людей худыми, злыми…
Дедушка Анс поведал Андрейке, что многие латыши ушли в Русскую землю и в Литву — так им плохо жилось на своей родной земле. И недаром же поют латыши:
И многие латыши в Пскове породнились с русскими, вели с Москвою торговлю, никогда не ссорились с псковичами.
Говоря это, старик добродушно похлопал Андрейку по плечу…
— Жалко мне, парень, тебя отпускать, — говорил он при расставании. — Вижу я, ты добрый малый… Спасибо тебе! Оборонил меня от воров…
Андрейке стыдно было сказать, что это не воры, а пушкари, из одной же сотни с ним… От стыда за товарищей он покраснел, решив по заслугам наказать Кречета.
Расставание было теплое, дружеское. Андрейка расплатился за сушеную рыбу, которую ему дал старик.
Долго стоял дедушка Анс, провожая глазами удалявшегося по дороге московского всадника.
Из военных станов с ливонских земель прискакали гонцы. Они привезли царю от воевод донесения о действиях русского войска. Что писал Данила Романович, что Шиг-Алей, что Курбский, что Басманов и другие, кроме царя и Анастасии Романовны, доподлинно никто не знал; но эту ночь, после прочтения известия от шурина, царь провел беспокойно. Долго он не мог заснуть; несколько раз приходил из своей опочивальни в опочивальню царицы.
— Да отдохни, государь!.. Притомился уж! — сказала она ему, когда он вдруг в полночь снова явился к ней, держа в руках послание Данилы Романовича и Алексея Басманова.
— Пишут разно, токмо Данила да Басманов одинаково. Их мысли сходятся и любо мне… Что вижу я?! Простор брани не в пользу идет. Что больше ест касимовский владыка[56], то больше ему хочется. Буде! Недосол лучше пересола. На всякое дело нужны свои люди. В одном и том же месте бывает коню по колено, свинье по рыло, а курице и вовсе потоп.
— Сядь, Иванушко, отдохни!
Иван не обратил внимания на ее слова, продолжал стоя говорить:
— Да будет так!.. Шиг-Алея, Тохтамыша и Кайбулу отзовем от войска… Дядьку Михайлу тож, а заодно и Романыча… Негоже одного убрать, другого оставить. Поведем дело инако. Думай!
Иван ожидал, что скажет царица.
Она опять повторила то же, что и прежде: царь утомился, ему надо отдохнуть, утро вечера мудренее.
Грустная улыбка скользнула по его лицу.
— Не то говоришь, царица!.. — тяжело вздохнул он. — Можно ли спокойно спать? Можно ли теперь отдыхать? Каждый час мне чудится, будто мы что-то упускаем… Чего-то недодумали, недосмотрели… Уснешь ли так-то? Коли всех сменить, разом, всех воевод — порухи войску не стало бы от того? Как думаешь?
Анастасия приподнялась с ложа, села.
— Ни-ни! — замахала она руками. — Не делай так, государь!.. Зла округ нас станет еще более… Брату моему хотел сказать о боярстве. Не делай того! Не дразни вельмож! Каков был, таким и останется… Не забегай вперед.
Выражение глубокой задумчивости легло на лицо Ивана.
— Разумно рассудила, — тихо произнес он. — Один мудрец сказал некоему царю: «Ты щедр, ты оказываешь благодеяния всем без разбора и оттого ты безжалостно погибнешь… Не делай слуг своих блудницами! Одного неправедно награждаешь, сотню делаешь справедливо недовольными». В иное время награды портят людей… Особливо ежели награждать за то, что слуга твой повинен делать обычаем, по уставу. Нет худшего зла, нежели превозносить слугу, коли он исполнил свой долг. Шиг-Алея, Глинского и Романыча одарим добрым словом, и буде.
56
Шиг-Алей, которому царем была дана вотчина в г. Касимове. Был некогда ставленником Василия III на казанском престоле. Партия, противная Москве, его свергнула, и он был принят на службу в России. Принимал участие в казанском походе.