О хороших манерах
Когда я думаю о поведении многих моих соплеменников, меня начинает пугать то, что они могут оказывать дурное влияние на людей. Общение между людьми основано на логике и разуме, а собаки только и знают, что рычат и лают друг на друга, до последнего отстаивая свою точку зрения и болезненно реагируя на малейшее проявление неуважения. В этом отношении я веду себя не лучше, чем другие собаки, даже несмотря на то, что моя семья старалась воспитать во мне здравый смысл и доброжелательное отношение к окружающим. Но когда другая собака посягает на мое достоинство, я напрочь забываю об этих принципах.
На самом деле очень часто, когда вы видите лающих и рычащих друг на друга собак, это является результатом философских разногласий, зачастую не подкрепленных здравым смыслом. В следующий раз, когда вы увидите двух сцепившихся в схватке самцов, знайте: быть может, это преданный идеям Ницше ротвейлер-нигилист выражает свою нетерпимость по отношению к пресному экзистенциальному кантианству мастифа. Разумеется, одноглазый беспородный приверженец идей Толстого должен стараться решать эти проблемы ненасильственным путем, но, как говорится, дух крепок, а плоть слаба. Идти против природы очень сложно. Я бы мог и дальше разглагольствовать на эту тему, но, мне кажется, вы поняли мою мысль. У людей больше развито чувство собственного достоинства, и в этом нет сомнений.
Мой городок
Как вы уже знаете, городок, в котором я живу, называется Беллингэм. Разумеется, я в курсе, что здесь, кроме меня, живет еще много других собак, равно как и бесчисленное множество котов, каждый из которых может утверждать, что это его город. Однако я еще раз повторяю: город Беллингэм принадлежит мне.
Так уж и быть: мне принадлежит не все, но, по крайней мере, ту южную часть города, которую мы все называем Фэрхейвен, я с полной уверенностью могу объявить своей. Однако это не помешало мне пометить каждый куст от парка Фэрхейвен до озера Падден и от Марин-парка до бухты Скволикам. Как насчет Двадцать первой улицы и Донавана? Там я впервые погнался за котом, если не считать Бориса. Чаканат-Ридж? Мою фотографию даже напечатали в местной газете после того, как мы всей семьей участвовали в демонстрации против новой масштабной застройки прямо посредине этого чудесного зеленого массива. Меридиан и Скволикам? Там я как-то раз задал хорошую трепку одному ротвейлеру. Вендорз-Роу? Моя морда была на всех плакатах, когда мы выступали против его превращения в очередной торговый центр. Я тогда тоже попал в газеты!
Итак, это мой город, и все его жители — моя семья, даже если у них не такой странный вид, как у меня. Как правило, я не люблю города, перенаселенные людьми, но Беллингэм — это нечто другое. Это как одна большая семья, где даже незнакомые люди зовут меня по имени, куда бы я ни пошел.
«Эй, Иван! Как жизнь?» — спрашивают они при встрече, и мне кажется, что буквально каждый рад меня видеть. Мне нравится быть в центре внимания, однако порой я немного от этого устаю, потому что с трудом запоминаю человеческие имена. Я знаю, что чувствует Боно из U2[10], но, в отличие от меня, ему наверняка не дают печеньица в качестве угощения. Бедняга.
Все, что меня раздражает
К одним собакам я испытываю большое уважение, в то время как другие просто действуют мне на нервы. Больше всего я восхищаюсь волками, но один раз я проникся любовью к здоровенной чистокровной овчарке по имени Дастин из парка Фэрхейвен: он все время норовил упасть передо мной на землю и валяться кверху брюхом. Дастин был по-настоящему огромным, но вместе с тем благодушным псом, который, так же как и я, хотел получать удовольствие от жизни. Помимо комнатных пуделей и других собак, запрограммированных на трусливое поведение, меня также бесят псы, которые слишком много лают и гоняются за машинами. Начнем, пожалуй, с тех, кто слишком много лает.
Многих собак обвиняют в беспричинном лае, но на самом деле все это реакция на внешние звуки — хрустнула ветка в лесу в миле от этого места или кто-то громко хлопнул дверцей машины в соседнем квартале. Некоторые собаки восприняли философский постулат Декарта «Я мыслю, следовательно, я существую» и, перекрутив его, сформировали собственное мировоззрение: «Я существую, следовательно, я лаю». Должен признаться, что я сам иногда так поступаю, но это происходит нечасто. Если я лаю, то всегда по какой-то причине, даже если эта причина не всегда понятна мне самому.