Взгляд фройляйн Луизы блуждал между смеющимся американцем и ошеломленным французом. Она пролепетала:
— Поговорите?
— Да, — злобно бросил я. — Вы знаете, о чем. Мне кажется, что сейчас самая пора отправить вас на пенсию.
— На пенсию! — вскрикнула фройляйн.
— Не отправят, — ухмыльнулся Ларжан. — Но для этого сейчас вам надо быть послушной. Я послежу, чтобы здесь все шло как надо. Можете не беспокоиться.
— Не беспокоиться… Правда?
— Правда. Я ваш друг, фройляйн Луиза. Я позабочусь о хорошем финале. Не бойтесь.
— Это… это… — Фройляйн Луиза тяжело дышала. — Это чудесно… Вы здесь… и другие тоже… столько моих друзей… — Она взглянула на Жюля. — Только за этим последите! Этот хочет зла… он и есть зло!
— За ним мы, конечно, проследим, — сказал американец и снова сделал знак ошарашенному Жюлю, не замеченный фройляйн Луизой. — Я знаю господина Роланда. Потрясающий человек. Вы можете доверять ему.
— Но Индиго…
— Она в хороших руках. Все будет хорошо, вот увидите, все. Но теперь вам надо идти, фройляйн Луиза.
Фройляйн нерешительно переминалась с ноги на ногу.
Ларжан рассмеялся ей в лицо:
— So long, Luise. And good luck to you![103]
— Я вмешалась, — произнесла фройляйн. — Я не имела права это делать. Я доверяю своим друзьям. — На ее глаза опять вдруг навернулись слезы: — Простите… Все в порядке… Только за французом последите, пожалуйста…
— За этим последим, — невозмутимо пообещал Ларжан.
Жюль по-идиотски стоял с бутылкой в руке.
— Дело в том, что он не друг, — сказала фройляйн Луиза. — Но вы это знаете, да?
— Конечно, я это знаю, — успокоил ее американец.
— Ну тогда я сейчас пойду. И буду молиться, чтобы все удалось, — произнесла фройляйн. Она кивнула Ларжану, мне и Ирине. На француза она больше не взглянула.
Маленькая, убогая и смешная фигурка вышла из номера. Несколько секунд все молчали.
— Слава Богу, — произнесла наконец Ирина.
Жюль никак не мог успокоиться.
— Кто это был? Как эта дама попала сюда?
— Я забыл запереть дверь, — объяснил я.
— Да, но как она вообще проникла на пятый этаж?
— Не ломайте себе голову, — улыбнулся уютно чувствовавший себя Ларжан. — Сумасшедшие всегда найдут дорогу.
— Сумасшедшие?
— Разумеется, старуха абсолютно сумасшедшая, — сказал Ларжан. — Вопиюще сумасшедшая. Но не опасная. Если вы всю жизнь имеете дело с психами, у вас наметанный глаз. Успокойтесь же, наконец, и откройте бутылку.
Жюль начал вынимать пробку, предварительно отвернув проволочную петлю. Он все еще был настолько огорошен, что поспешил и пролил несколько капель шампанского на ковер.
— Пардон, мадам и месье… я… я… эта особа…
— Ну, теперь-то ее нет, — сказал я и попробовал шампанское. — Отличное!
Жюль наполнил оба фужера, после того как я подвел к столу Ирину и придвинул ей парчовое кресло. Я тоже сел.
— Я позабочусь о том, чтобы эта особа никогда больше здесь не появилась, — сказал Жюль. — Кто она? Ваша знакомая, месье?
— Да, — сказал я. — Знакомая. С одиннадцатью умершими друзьями. Они беседуют с ней, иногда она их еще и видит.
— Значит, действительно, сумасшедшая, — воскликнул Жюль, вынимая из корзиночки тосты.
— Разумеется, — сказал я.
— И во мне мертвого увидела, — сказал Ларжан. — Ха-ха-ха! Charming old lady.[104] У меня в Голливуде был один автор, так тому всюду мерещились слоны. Не маленькие, разноцветные, которых видят пьяницы. Нет, настоящие огромные слоны. Повсюду! Прихожу я к нему однажды…
— Ларжан, — произнес я, — мы хотим поесть. Вы свой стакан выпили. Пожалуйста, уйдите и вы.
— Даже не подумаю, — сказал американец. — Стакан выпил, это правда. Сделаю себе новый коктейль. Нет, нет, не беспокойтесь, Жюль, я сам. — Он неуклюже поднялся и действительно сделал себе второй коктейль. Жюлю он сказал: — Вы можете идти. Все отлично, насколько я вижу. Вам пора заняться следующим блюдом.
— Хорошо, сударь, — сказал Жюль и собрался уходить. Он все еще был бледен от страха. — Курочки прибудут через пятнадцать минут, если вас это устроит, месье Роланд.
— Вполне устроит, — ответил я и поднес свой фужер к Ирининому, тихонько шепнув: «За вас». Она тоже подняла свой фужер. Мы выпили. Жюль вышел, Ларжан пошел за ним и запер дверь. Он с кряхтением завалился на диван.
— Так, ну а теперь о нас с вами, мой дорогой, — сказал он.
Я уже приступил к еде, Ирина тоже. Я знал, что этот Ларжан — как банный лист, ни за что не отлипнет.