Ирина снова засмеялась. Держа в руках конверты, письма и деньги, она побежала в спальню.
В этот момент раздался стук в дверь. Услышав голос Жюля, я отпер. Он принес бочонок с новой бутылкой шампанского.
— Давайте ее сюда, — сказал я, собираясь открыть бутылку. Во второй уже было на донышке.
Собирая посуду на столике, Жюль произнес:
— Все в полном порядке, месье. Я сейчас говорил с месье Зеерозе. Он целиком d’accord[105] с американцами. Вы получите от них эксклюзивно дополнительный материал — в качестве благодарности за поддержку…
В чем дело? Я был в полном замешательстве. Ларжан все-таки пытался блефовать? Или американцы блефовали? Может, они в самом деле хотели нас одурачить и водили за нос даже свехумного Зеерозе? Мы так далеко продвинулись вперед и столько всего узнали, прежде чем американцы изъявили готовность помогать нам. Может, они стали такими услужливыми, испугавшись, что иначе мы в конце концов станем мешать им и можем все сорвать? И в итоге в их планы входило облапошить нас? Ларжан косвенно намекал на это. Но тогда он и был главным жуликом. Какой же все-таки смысл было ему тащить меня в Нью-Йорк? Комиссионные? Да, конечно, комиссионные. И все же… Нет, это надо отложить до завтра, я ничего не понимаю.
— А что с большими информационными агентствами? — спросил я Жюля.
— Ни одно не пронюхало.
Из ванной донесся легкий вскрик Ирины.
— Что это? — удивился Жюль.
— Немного денег от моего издателя. И пара нежных слов от меня. Как вы мне и советовали. Как видите, тут тоже все в полном порядке.
Жюль засмеялся.
— Bonne chance, Monsieur.[106] — Он поставил поднос с новыми фужерами и направился вместе с тележкой к выходу. Я помахал ему и запер за ним дверь. Потом опять наполнил два фужера шампанским.
Из спальни вышла Ирина. Она держала в руках еще одно письмо, еще один конверт и еще больше денег и выглядела перевозбужденной. Глаза ее при этом горели. Она произнесла:
— Ну и наглец вы!
— Вы не хотите вслух прочесть то, что написано в этом письме?
— Вы прекрасно знаете, что это нельзя читать вслух!
Я подошел к ней.
— Вам этого еще никто не говорил?
— Такое… и такими словами… нет, никто!
— Могу я это сказать? — спросил я и обнял ее.
Она порывисто вырвалась из моих объятий:
— Отпустите меня! Я еще должна заглянуть под вашу пишущую машинку… Там лежит продолжение…
— Но сначала… — сказал я, протягивая ей фужер.
Она посмотрела на меня своими черными беспокойными глазами.
— Вы хотите меня напоить? Я должна напиться? Ужасно напиться?
— Да, сделайте одолжение, — произнес я, опять вспомнив про Берти, а потом про Ларжана и его предложение. И тут же я понял, что хочу Ирину, очень хочу, немедленно. Она подняла фужер.
— Хорошо, я напьюсь до беспамятства. Бессмысленно. Почему бы и нет? — Она выпила полфужера и отдала его мне. Потом побежала к моей портативной пишущей машинке и вытащила из-под нее конверт. Ирина надорвала его, и оттуда опять выскользнули банкноты.
— Но это уже слишком много, — пробормотала она. — Опять две тысячи… Все вместе это уже гораздо больше, чем пять тысяч марок… — Она прочитала вслух письмо: «…столько денег, сколько я хотел бы тебе подарить, нет во всех банках мира, вместе взятых. Точно так же, как мужчины всего мира, вместе взятые, не смогут тебя так сладко…» — Она замолчала. — О Боже, а вдруг это кто-нибудь прочтет! Письмо надо немедленно порвать и сжечь! — Однако она не порвала и не сожгла его, а прочла: — «Продолжение под подушкой на твоей кровати…» — Ирина была уже очень сильно пьяна, она улыбнулась мне и побежала в спальню. Я быстро снял трубку и потребовал бар. Подошел Чарли, и я кое о чем попросил его.
— Сделаю, господин Роланд, — ответил бармен.
Я повесил трубку и пошел в спальню, прихватив с собой два полных фужера с шампанским. В спальне тоже было включено радио, встроенное в ночной столик. Зазвучала музыка из бара, «I'm always chasing rainbows»,[107] старая вещь…
Ошеломленная Ирина стояла перед кроватью. Она свалила все конверты, письма и деньги на откинутое покрывало и таращилась на меня.
— Вы сошли с ума!
— Разумеется, — сказал я. — И вы в этом виноваты.
— Двести десять тысяч марок долгов и вдруг такие вещи… Боже мой, да я за всю жизнь таких денег не видела! Почему вы это делаете?
— Все стоит в этом письме, — ответил я. — Потому что, ну читайте!
Она послушно прочла:
— «Потому что я тебя люблю…» Какой вздор!