— Нет, — ответил я. — На Эппендорфер Баум мы сейчас поедем. Но сначала нам надо сюда, на Адольфштрассе. Здесь живет Конрад Маннер.
— Кто?
— Наш корреспондент в Гамбурге, — пояснил я. — Вы же помните, я при вас звонил в редакцию и просил послать ему телеграмму, чтобы он немедленно выехал и попытался отыскать Яна Билку.
— Ах, да, — сказала она беспокойно и нетерпеливо.
— Нас ждет подружка Конни. От нее мы узнаем, что ему удалось выяснить. Ну, идемте.
Я помог Ирине выбраться из машины. Берти вылез с другой стороны.
— Его подружка Эдит, — сказал он с улыбкой. — Прекрасная Эдит.
Ураган ревел. Деревья вдоль улицы стонали и трещали, ветви низко склонялись и полоскались на ветру. Причудливые тени плясали на асфальте в свете уличных фонарей.
Мы прошли через маленький садик — калитка была открыта, — и я нажал на кнопку звонка, возле которой была табличка с именем Конни Маннера. Он жил на третьем этаже. Ждали мы довольно долго. Потом услышали, как включилось переговорное устройство дома. Из динамика послышался очень испуганный женский голос, в котором звучали слезы:
— Кто там?
— Роланд, — ответил я в динамик. — Роланд, Энгельгардт и еще кое-кто.
— Кое-кто еще — это кто? — спросил женский голос. Потом послышалось что-то похожее на всхлип.
— О Господи, да откройте же, Эдит, — воскликнул я. — Я объясню вам все наверху.
— Я хочу знать, что такой этот кое-кто.
— Молодая дама.
— Что еще за молодая дама?
— Эдит, вы выпили?
Снова всхлип. Потом:
— Значит, вы не хотите мне сказать?
— Нет. Не здесь. Нам надо войти. Быстро. Откройте же, наконец, черт возьми.
Голос Эдит спросил:
— Вы можете назвать еще одно имя господина Крамера?
— Послушайте…
— Не знаете?
— Конечно, знаю! Но что все это значит?
— Тогда назовите это имя! Или я не открою!
— Хэм, — ответил я. — Теперь довольны?
— А сколько ему лет?
— Проклятье…
— Сколько лет?
— Пятьдесят шесть.
Загудел сигнал кодового замка. Мы быстро вошли. Я отыскал кнопку выключателя. Лифта в узком высоком подъезде не было. Нам пришлось пешком подниматься на третий этаж. Ступени лестницы были крутые. На каждом этаже жил только один квартиросъемщик. Дверь в квартиру Конни Маннера была закрыта. Я снова позвонил. После этого дверь приоткрылась, насколько позволяла цепочка. Я заметил, что в прихожей было темно. Потом я увидел пистолет. Он был огромный. «Кольт-45», калибр девять миллиметров — небольшая пушка. Ее использует американская военная полиция. Матово блестящий ствол просунулся в щель. Я знал, что у Конни была такая штука. Теперь, очевидно, эту вещь держала в руке его киска. Ее мы не видели, только немного руку на рукоятке пистолета. И мы услышали дрожащий голос:
— Встаньте у окна, чтобы я могла вас видеть. Все трое. Или сколько вас там.
— Трое, черт побери, — ответил я. — Я же говорил, Эдит.
— К окну, живо, — повторила Эдит из темноты.
Свет в подъезде погас. Я включил его снова. Потом посмотрел на Берти и Ирину и пожал плечами. Что нам было делать? Я первым подошел к окну, которое, как и весь дом, было оформлено в лучших традициях югендстиля.[43] На окне, состоявшем из многочисленных разноцветных, обрамленных свинцом кусочков, были изображены морские змеи в женском обличье. Очень женском.
— Хорошо, — сказала Эдит из-за двери. — Это вы, господин Роланд. Теперь остальные.
Ирина и Берти встали рядом со мной.
— А это господин Энгельгардт, — сказала Эдит за дверью. Огромный ствол пистолета был направлен на меня. За последние часы я видел достаточно безумия. А что если Эдит тоже сошла с ума?
— Кто эта молодая дама? — спросила она.
— Послушайте, это же идиотизм, откройте, наконец, Эдит, или… — начал я, но она перебила меня:
— Или что? Или ничего! Я опять захлопну дверь и вызову полицию!
— Вы явно перебрали!
— Я в полном порядке, — всхлипнула она. — Кто эта дама? Быстро!
Что ж, я представил их друг другу, и при этом никак не мог вспомнить фамилию Эдит. «Херваг», — подсказала она.
— Эдит Херваг, — сказал я Ирине, смотревшей на меня с испугом. После этого Эдит потребовала объяснить, откуда взялась Ирина. И только после того, как я выложил ей всю эту распроклятую историю — свет в подъезде, конечно, снова погас, и нам дважды пришлось включать его заново, — ствол пистолета исчез, цепочка откинулась, дверь открылась.
— Входите, — сказала Эдит Херваг.