— Въ гробъ клали водку?
— Не знаю, ти въ гробъ клади водку, или такъ въ могилу. Не могу того вѣрно сказать.
Послѣ какъ-то мы договорились до братщинъ; которыя теперь въ Погарѣ уничтожились.
— Какъ же вы собирали братщину? Кто ее собиралъ? спросилъ я.
— Да кому придется, тотъ ее и собиралъ; сперва собиралъ ее церковный староста, а какъ я былъ церковный староста, такъ я не сталъ собирать самъ, а отдавалъ другимъ.
— Отчего же?
— Да такъ, пьянства много, а церкви прибыли нѣту, только и барыши что попу да конторѣ.
— Какой конторѣ?
— Откупщику; водку покупай у откупщика: нашъ городъ былъ на откупу.
— А попу какой же былъ барышъ?
— Попу съ самою начала надо нести кварту водки святить, ну, и несутъ попу кварту водки, да платокъ.
— Какъ же собирали братщину, когда?
— У кого престольный праздникъ, тѣ и собираютъ братщину. Самые простые поди ходили по дворамъ, выпрашивали по гривнѣ, а у богатыхъ — сколько даетъ; деньги отдавали церковному старостѣ. Тотъ покупалъ водки, постѣнки [14], всего, что надо… Спросятся у откупщика, наварятъ меду, а воскъ что выйдетъ — сдѣлаютъ свѣчу въ церковь… накупятъ всего, а остальныя деньги, что отъ покупки останется, тоже на церковь… Придетъ праздникъ, — ну, всѣ собираются и пьютъ.
— А изъ другаго прихода могли приходить?
— Всѣ могли.
— А женщины?
— И бабы ходили.
— А что же давалъ денегъ въ братщину?
— Кто такъ разбирать станетъ? Всѣ, кто хочетъ — приходи и пей, сколько хочешь!.. только такъ на братщинѣ собирались самые простые, а другіе не ходили…
— Считаюсь неприличнымъ?
— Пьянство было большое!.. А такъ еще на другой, на третій день станутъ свѣчу пропивать.
— Купятъ постѣнка, станутъ варить медъ, останется воскъ; изъ того воска сдѣлаютъ свѣчу. Кто ноньче собиралъ братщину и если не хочетъ на будущій годъ собирать, тотъ отдаетъ свѣчу тому, кто будетъ на будущій годъ; и свѣчу эту несутъ всѣ, передаютъ охотнику и придаютъ денегъ сколько нибудь. Ну, и опять пьянство!
— Гдѣ же собирались братщины?
— Да у кого нибудь, а больше по братскимъ домамъ.
— А у васъ были братскіе дома?
— И теперь есть; а сперва у всѣхъ были, у швецовъ свой, а у кузнецовъ свой; ну, а теперь одинъ только у швецовъ.
— Большой домъ?
— Нѣтъ, такъ хатка; имъ давали за ихъ братскій домъ тридцать-пять рублей сереброиъ только.
— А когда была у васъ послѣдняя братщина?
— Да лѣтъ десять назадъ, а можетъ быть и пятнадцать лѣтъ будетъ какъ перестали.
— Отчего же теперь перестали?
— Да тутъ откупа пошли; сперва водка у насъ была дешевая, а тутъ пошли откупа, водка вздорожала, братщину тѣми деньгами, что сперва обходилсь, ужъ и не справишь.
— Теперь опять водка подешевѣла.
— Подешевѣла, да все не прежняя цѣна, да и кому собрать братщину, не для чего!
Стародубь, 28-го іюня.
— Здорово, почтенный! Не проходили здѣсь два молодца? спросилъ меня погарскій мѣщанинъ, когда я, выходя поутру изъ Погара, закуривалъ папироску.
— Не замѣтилъ, почтенный.
— Вѣрно, прошли: забѣгалъ въ кузницы — тамъ ихъ нѣтъ… да въ шинкѣ подождутъ.
— А вы куда собрались?
— Идемъ въ Гриневъ: садъ хочемъ скупить.
— Что, какъ ноньче сады?
— Плохи, очень плохи! За садъ въ прежніе годы платили 500 р. сер., а ноньче за этотъ садъ не знаешь, какъ дать и сто; весна была очень для садовъ дурна: морозы были.
— Много здѣсь садовъ?
— Было много; теперь только стали сады падать: тѣхъ доходовъ отъ садовъ нѣтъ. Вѣрно, наши погаровцы яблоки возили въ самую Москву: теперь изъ нашихъ мѣстъ въ Москву ни одного яблока не возятъ; весь яблокъ въ Москвѣ курскій, а нашъ яблокъ здѣсь по нашимъ мѣстамъ весь расходится; дальше ему ходу нѣтъ.
— Отчего же вы перестали возить въ Москву ваши яблоки? Вѣрно, не выгодно?
— Какое не выгодно! Выгодно, да та бѣда, что народъ въ Погарѣ обѣднѣлъ; въ Москву-то и ѣздить стало некому.
— А, можетъ, есть и другая какая причина, сказалъ я, — но отчего же народъ въ Погарѣ обѣднѣлъ?
— Какъ въ наши времена, другъ, мѣщанину не обѣднѣть.
— Отчего же мѣщанину? Придутъ плохія времена — и мужикъ, и баринъ также какъ и мѣщанинъ, обѣднѣетъ…
— Какъ можно мужика съ мѣщаниномъ сравнить! Мужикъ раззорится коли бѣда какая надъ нимъ стрясется; а пройдетъ бѣда, мужику они справиться можно; а мѣщанинъ безъ всякой бѣды на разоръ ждетъ. Мужикъ что? у мужика земля своя есть, и съ податями справиться можно: пришелъ хлѣбу недородъ — разорился; опять таки есть къ чему руки приложить: къ той же землѣ. А мѣщанину гдѣ взять? что у мѣщанина есть? А съ мѣщанина податей больше сбирается; съ нашего брата берутъ и подушныя, и городскія, и квартирныя и земскіе сборы… и солдатъ къ тебѣ во дворъ ставятъ, а мало-мальски хата у тебя хороша — офицера поставятъ. Да еще вотъ что тебѣ скажу: чѣмъ ты податями справнѣе, тѣмъ для тебя хуже; ты платишь исправно подати за себя, а я и совсѣмъ не плачу; ты за меня и плати; мою душу на тебя положатъ; твою же справку передъ казной тебѣ же въ вину ставятъ!.. Не слыхалъ ты, любезный, у насъ болтаетъ народъ, что эти порядки скоро у насъ перемѣнятся?