В назидание паломникам еще в IV в. были опубликованы правила о том, как посетитель, прибывший в святилище, может получить средства для совершения предварительной жертвы[249], которая приносилась Аполлону[250]: жрец Асклепия должен предоставить все необходимое (венки, зерна ячменя и дрова для сжигания жертвенных животных) за строго установленную плату. Списки отдельных лиц, сделавших щедрые посвящения или участвовавших в общем жертвоприношении[251], также были обнародованы, и каждый паломник могих прочесть.
Авторитет эпидаврских божеств вообще стоял очень высоко, их чтили не только частные лица, но и полисы. Например, между 229 и 225 г. Ахейский союз принял специальное постановление о жертвах в Эпидавре богине Гигиейе[252]. Можно предположить, что персонал святилища заботился о том, чтобы укрепить авторитет здравницы среди остальных святилищ Асклепия[253].
Удачным приемом было использование для восхваления эпидаврского храма творчества поэта Исилла, написавшего в конце IV в. ряд поэм в честь Аполлона и Асклепия. Около 300 г. его произведения были высечены на стелах и выставлены в Эпидавре.
По-видимому, общепризнанное мнение о могуществе исцелителя Асклепия и его помощников играло некоторую роль в ряду психотерапевтических средств, которыми пользовались врачи Асклепиейона. Конечно, не во всех записях об исцелениях нашли свое отражение реальные факты. Тем не менее наряду с храмовыми легендами эти тексты содержат рассказы о действительных выздоровлениях, пусть сильно приукрашенные и преувеличенные[254]. Само пребывание в здравнице под наблюдением высококвалифицированных специалистов должно было приносить утомленным и страждущим паломникам большую пользу. Если же больные подвергались удачно выбранной и тщательно продуманной системе лечения, будто бы предписанной им Асклепием во время их сна (такое откровение позднее обозначалось латинским термином «инкубация»), то результаты могли быть очень значительными, особенно если учесть, что совершавшиеся предварительные процедуры представляли собой эффективные оздоровляющие приемы[255].
Асклепиейоны Эпидавра и Коса пользовались наибольшей славой в Греции. Но и более мелкие святилища, почитавшиеся в пределах сравнительно ограниченной территории, служили местом успешного лечения посредством инкубации. Конечно, все зависело от одаренности врача, ведавшего медицинской службой в каждом отдельном Асклепиейоне. Если это был настоящий мастер, то популярность святилища, в котором он работал, быстро возрастала.
Есть основания предполагать, что в III в. на Родосе в Асклепиейоне работали длительное время именно такие действительно крупные врачи. Об этом говорит косвенный источник: специальное постановление совета и народного собрания полиса о том, что никому нельзя ставить вотивные статуи или иные посвящения в специально указанной части теменоса или во всех тех местах, где поставленные приношения могут препятствовать проходу по святилищу. Если же кто нарушит это правило и поставит вотив в неуказанном месте, то астиномы должны будут перенести его в другое место, а разрешение на постановку вотива аннулировалось[256]. В 24—26-й строках декрета указано, что стелу с данным постановлением следует поставить в теменосе Асклепия в том месте, где укажет архитектор.
Приведенный документ создает впечатление, что большое число лиц стремилось поставить посвящения богу-врачевателю, но в святилище места уже не хватало. Надо иметь в виду, что родосский культ Асклепия не получил сколько-нибудь подробного освещения в источниках (например, Страбон не счел нужным упомянуть о храме этого бога на Родосе). Далее, следует учесть, что город Родос возник около 410 г.[257], так что тамошний теменос Асклепия ко времени принятия закона о постановке обетных даров насчитывал не более 200 лет. Иными словами, территория сакральной здравницы не могла быть загромождена очень древними вотивами архаического времени, обычно отличающимися массивностью. Приведенные соображения позволяют, как нам кажется, высказать предположение: в III в. в родосском Асклепиейоне на протяжении многих лет практиковали оставшиеся неизвестными искусные медики, добивавшиеся выдающихся результатов. Их деятельность вызвала такой поток благодарственных приношений Асклепию от исцеленных людей, что это потребовало сначала введения правила о выдаче официального разрешения на постановку вотивов на территории теменоса, а затем и принятия дошедшего до нас декрета, ограничивавшего возможности установит еще более жесткими рамками.
249
Papadimitriou J. Le sanctuaire d'Apollon Maleatas ä Epidaure. — BCH, 1949, LXXIII, p. 361—383, особенно p. 366—370.
250
Предположение И. Пападимитриу, что ή πρό&υσις была посвящена именно Аполлону, было принято Л. Робером (Bull, ep., 1951, N 99).
253
Уже С. А. Жебелев рассматривал эпидаврские тексты о чудесных исцелениях (ιάματα) как средство поддержать славу святилища. См.: Жебелев СЛ. Указ. соч., с. 402—403. Он также отметил, что тексты об исцелениях были вырезаны на стелах из особо прочного камня в расчете на сохранение их на возможно более продолжительное время.
254
Здесь мы склонны не согласиться с С. А. Жебелевым, полагающим, что в текстах «несомненно идет дело о чудесах, и притом вымышленных» (Жебелев С. А. Указ. соч., с. 402). Например, текст Syll.3. № 1168-111, рассказывающий об излечении неподвижных пальцев руки, мог основываться на реальном событии.
256
Robert J. et L. — Bull, ep., 1948, Ν 172; Sokolowski F. Lois sacrees des cites grecques. Suppl. P., 1962, № 107. Только Соколовский приводит дату.
257
Syll.3, № 110; Колобова К. М. Из истории раннегреческого общества (о. Родос IX—VII вв. до н. э.). Л., 1951, с. 260—266.