Таким образом, вселенско-космическая энергия «естества» вызывает спонтанное «себя пение» и «себя танцевание» — образ естественного для архаических обществ ритуального действа, в котором соединяются стихотворное слово, музыка и движение. Они образуют танец Фэн-Хуана, последовательно соединяющий пять духовных качеств в кодовую спираль гармонизации природной и человеческой Поднебесной.
В свою очередь, Чертёж из Реки — Хэ ту, широко использовавшийся в традиционной китайской культуре специфический вариант «магического» (в математическом смысле) креста — символизирует идеально-числовое выражение архетипа Дао, коррелирующее с его духовным выражением. Эта модель состоит из пяти иньских (чётных) чисел (2—4—6—8—10) и пяти янских (нечётных) чисел (1—3—5—7—9). По мифологической версии, данный архетип был начертан в виде схемы из чёрных и белых кружков (обозначавших чёт и нечет) на появившемся из Реки теле Дракона.
Итак, говоря, что Феникс и Чертёж больше не появляются, Конфуций сигнализировал о трагизме положения Поднебесной, об утрате ею генетических кодов гармонии. А это грозило Поднебесной скорой гибелью.
В сложившейся трагической ситуации на помощь пришел «Ши цзин». Историко-филологические изыскания дают основания рассматривать «Песни» не просто как запись стихов, но как фиксацию существовавшего прежде единства текста, аккомпанемента и танцевальных движений, рождённых разными родовыми общностями. Подобно поющему и танцующему Фэн-Хуану, свод «Ши цзина» хранил в себе коллективные способы духовной генерации природно-родовой гармонии — слово (песню), ритм (музыку) и движение (ритуальный танец). В этом, как представляется, Конфуций и видел непреходящую ценность «Ши цзина». Поэтому он, путешествуя по царствам, буквально охотился за родовыми ритуалами. Как известно, он собрал далеко не все. Но Конфуций понимал, что «Ши цзин» в качестве свода этнородовых ритуалов может служить ему матрицей для введения своего политического учения в физическую, духовную и интеллектуальную сферы Поднебесной. Если от механизма воспроизводства гармонии в «Песнях» сохранились только стихи (слово), то их надо заново сопроводить музыкой и воспроизвести в коллективных ритуальных танцах. Это Конфуций, по свидетельству Сыма Цяня, и сделал: «Всего [в „Каноне песен“] насчитывалось пять разделов и триста пять произведений, и Конфуций спел все их под аккомпанемент струн. Он исполнял их таким образом, чтобы они пребывали в гармонии с мелодиями шао, у, я и сун. С тех пор обряды и музыка приобрели устойчивость и могли исполняться, чтобы помогать в управлении государством»[12]. Конфуций закрепил этот принцип в культурно-политической максиме: «Начинай со стихов, утверждайся в ритуале и завершай музыкой»[13].
Таким образом, этнородовые «Песни» (слово) для Конфуция стали одной из опор теории и практики умиротворения и гармонизации Поднебесной.
Поскольку Фэн-Хуан и Хэ ту — носители архетипа Дао — исчезли и не появлялись вновь, Конфуцию нужно было воссоздать этот архетип, модернизировать его применительно к новым запросам цивилизации и ввести в хаос человеческого и природного бытия. Обозначение такого архетипа, сопряжённого и с родовой (народ), и с политической (государство и правитель — ван) гармонизацией, Конфуций нашел в «Ши цзине», в песне «Народ страждет».
В нашей литературе имеется хороший поэтический перевод этой песни, сделанный А. Штукиным[14], однако мы для конкретизации терминов даём её дословное переложение.
14
Ши цзин: Книга песен и гимнов. Пер. с кит. А. Штукина. Подготовка текста и вступ. ст. Н. Федоренко. Коммент. А. Штукина. М., 1957. С. 246—248).