Вернувшись к графу Кушелеву после посещения тюрьмы, я встретил русского литератора, который делит с Тургеневым и Толстым благосклонное внимание молодого русского поколения. Это был Григорович, автор des Ribolovi ― des Pecheurs (фр.) ― «Рыболовов» [«Рыбаков»][136]. Мы называем этот роман, как называют роман «Кузен Понс», когда говорят о Бальзаке, и роман «Воспоминание Дьявола», когда говорят о мадам Санд. Кроме «Рыболовов» [«Рыбаков»], Григорович написал 5-6 других романов, и все они удались.
Григорович говорит по-французски как парижанин. Он приехал ко мне с визитом братства и предоставил себя в мое распоряжение на все время моего пребывания в Санкт-Петербурге. Не стоит говорить, что эту любезность с его стороны я с благодарностью принял. С графом условились, что всякий раз, когда Григорович припозднится на вилле Безбородко, он ляжет спать в одной из моих комнат, потому что, как я уже говорил, вилла Безбородко отстоит от Санкт-Петербурга на восемь верст. К тому же, усвойте хорошенько, в России друг, который остается в доме, не причиняет столько беспокойства, сколько во Франции, где считают обязанным устроить ему ложе на пружинной кушетке с тюфяком, простынями, валиком в изголовье, подушкой и одеялом. Нет. В России хозяин дома, где 80 слуг, как у графа Кушелева, говорит гостю: «Поздно, оставайтесь». Гость кланяется, отвечает: «Хорошо»; и все сговорено. Больше хозяин не занимается гостем. Он накормил его лучшим, каким смог, обедом; напоил Икамским Замком, Бордо ― Лаффитом и Шампанским за трапезой; вечером утопил его в разливанных морях караванного чая. Дал ему возможность до часу-двух наслаждаться музыкой, зачастую восхитительной. На этом его заботы заканчиваются. Гостю самому нужно подумать, как провести ночь. Стоит заметить, что на этот счет гость тревожится не больше хозяина. Когда наступает время ложиться спать, он идет в отведенную ему комнату, осматривается, но ищет не кровать ― о ней даже не думает, зная, что не найдет ― а софу, диван, скамью; его мало волнует, окажется ли мебель мягкой или жесткой. Если в комнате нет ни софы, ни дивана, ни скамьи, то он облюбовывает какой-нибудь угол, просит у слуги шинель или шубу, пальто или другую, первую попавшуюся под руку вещь, опрокидывает стул, спинку которого приспосабливает вместо подушки, ложится на паркет, натягивает на себя импровизированное одеяло и так вот отдыхает до завтрашнего утра, когда встанет таким же свежим и бодрым, как если бы провел ночь на лучшем пружинном матрасе. Понятие об утреннем и вечернем омовении очень слабо вяжется со всей этой лакедемонской[137] [спартанской] суровостью быта; но выручает парная баня, которую вы принимаете дважды в неделю в обнаженном виде.
Итак, Григорович остался на вилле с первого же вечера; он поискал, нашел, что хотел, и стал лагерем на канапе. Во время беседы на сон грядущий, которая велась через отворенные двери, мы условились, что на следующий день совершим нашу первую экскурсию за пределы Санкт-Петербурга. Наметили все, включая маршрут туда и обратно. В восемь часов утра мы сядем на небольшой речной пароход, что ходит по Неве; в девять часов ― на морской колесный пароход, идущий в Петергоф. Позавтракаем в ресторане Самсон ― в Черной Голове тех мест, осмотрим Петергоф и его окрестности, обедать и ночевать отправимся к Панаеву ― другу Григоровича и редактору журнала «Современник», познакомимся у него с Некрасовым, одним из самых популярных поэтов молодой России, наконец, на следующий день поедем осмотреть исторический замок в Ораниенбауме, известный тем, что там, в июле 1762 года, арестовали Петра III. Потом вернемся в Санкт-Петербург по железной дороге, чтобы заодно уже познакомиться с морским и наземным транспортом.
Программа выполнялась пунктуально. В 11 часов мы высадились на дебаркадер Петергофа. Там пассажиров поджидали дрожки; пассажиры моей комплекции берут их обычно только для себя… ― замечаю, что строю необычную фразу, но, не находя другой, чтобы выразить мысль, оставляю ее такой, какая есть, то есть мало соответствующей правилам грамматики ― …а пассажиры потоньше и поскромней могут устроиться вдвоем на одних дрожках. Женщина в кринолиновом платье вообще должна отказаться от дрожек.
Нас доставили к ресторану, который пользуется в Петергофе доброй славой; я уже сказал, что он именуется Самсоном. Это название выведено на его вывеске. На ней же в уменьшенном виде скопирована знаменитая статуя Самсона, что высится в большом бассейне Парка. Древнееврейский Геркулес запечатлен в момент, когда он выламывает челюсть филистимлянского льва. Ничто не говорит о том, по крайней мере, не бросается в глаза, что этот ресторан в окрестностях Санкт-Петербурга пользуется доброй славой.
136
«Рыбаки» ― роман Дмитрия Васильевича Григоровича, написан в 1853 году, посвящен жизни крестьян и отчасти фабричных рабочих.