О нём рассказывали, что он приучил мышей подбегать к столу во время его обеда. Он обыкновенно бросал им кусок сыра, который они тут же и съедали. Однажды приехавшая к нему барыня, увидев мышей, страшно перепугалась, бросила чашку с чаем на пол и сама вскочила на диван.
В конце сентября происходил раздел имущества между наследниками Демидова. Пётр Львович отказался от причитающейся ему части наследства в пользу остальных сонаследников. В это время Аграфена Александровна не дала его управляющему сена для лошадей и в седле, которое выбрал себе Пётр Львович, заменила серебряные стремена простыми. Когда Пётр Львович узнал об этом, он рассердился и потребовал свою часть, равняющуюся тридцати тысячам рублей. Все заахали и накинулись на Аграфену Александровну; но было уже поздно. Пётр Львович взял деньги и всё распределил между дворнею покойного.
В октябре месяце ездил в зарайское имение И. С. Дурново к Аграфене Александровне с письмом по делу о разделе между нею и М. П. Алексеевой наследственного имения Авд. А. Демидовой.
Когда я приехал в город Подольск, все жители были на улице. Ждали проезда великого князя Михаила Николаевича[70]. Скоро пролетел фельдъегерь, а затем приехал и великий князь. Он вылез из коляски, подошёл к стоявшим в строю артиллеристам, поздоровался с ними, поговорил с офицерами и сейчас же уехал.
Проехав через утопающий в грязи Зарайск, добрался наконец до Истоминки. Пока Аграфена Александровна рассматривала бумаги, я сидел в девичьей. Аграфена Александровна объявила, что она обдумает и подпишет бумаги на следующий день, и оставила ночевать.
В девичьей сидели экономки и две девушки, Аксюша и Катя. Там же лежал журнал «Русский вестник», который читала Катя. Я стал просматривать журнал, а потом читать вслух повесть и читал до двух часов ночи. Кате восемнадцатый год, и она очень красива. Скоро её будут звать Екатериной Яковлевной, так как она замечена сыном Аграфены Александровны, молодым гвардейским офицером, и её пошлют к нему в Петербург.
Возвратившись в Москву, прочитал стихотворения Кольцова и сам стал писать стихи. Теперь пишу стихи под заглавием: «Приезд мой в Москву».
В декабре (1857 г.) прислуживал на вечере у Н. А. Усова. Было много гостей, и очень много разговаривали по поводу дворянских губернских комитетов, занимающихся рассмотрением вопроса об устройстве крестьян[71].
В трактире у Триумфальных ворот собравшиеся дворовые разных господ читали напечатанное в газетах предложение нижегородскому дворянству заняться рассмотрением вопроса об устройстве быта крестьян. По этому поводу много разговаривали.
— Это доказательство, что будет скоро воля, — сказал один.
— Ну, этого нельзя сказать. Пока идут одни только рассуждения, — ответил другой.
— Какие рассуждения, — вмешался ивинский повар. — Воля непременно будет, потому что и француз при заключении мира советовал это сделать. А то, говорит, будете вы хуже турок.
— А что это значит, что помещикам будет предоставлена полицейская власть? — спросил кто-то. — Ведь полиция и теперь есть и порет розгами отлично.
— А ты подержи лучше язык за зубами, — посоветовал кондитер.
— Говорят, что воля объявлена будет по всей России в три дня, будут разъезжать герольды и читать манифест. Говорят, что всё уже готово и помещики знают, только молчат.
— Говорят, что кроме воли дворовым дадут землю и каждому по сто рублей, — заметил повар. — Я земли не возьму, спрошу чистые деньги. Я первым делом куплю штоф водки, подойду к кабинету барина и при нём выпью стаканчик за здоровье Государя Императора. Барину же пожелаю всего хорошего.
— Как освободят, сам присмиреешь.
Такие шли разговоры.
Однажды, когда у барыни были гости, она позвала меня и велела подать для прочтения мои стихи: «Как я приехал в Москву».
Илья Васильевич Селиванов[72] прочитал их, назвал меня поэтом и подарил мне своё сочинение «Провинциальные воспоминания».
Барыне нравились мои стихи, так как в них я восхищался её красотою. 31 декабря я, как и в предыдущие дни, летал в облаках.
Встречая новый год, меня призвали и велели прочитать сочинённые мною стихи:
и т. д.
Господа, слушая меня, хвалили и дали выпить бокал шампанского. Я был бесконечно счастлив и перестал думать о воле. Благодаря тому, что барыня разрешает мне часто отлучаться, я взялся устроить свадебный ужин у священника, выдававшего дочь замуж. За ужин на шестьдесят человек взял сто шесть рублей и выручил двадцать рублей.
71
Имеется в виду предложение Александра II нижегородскому дворянству заняться вопросом об устройстве быта крестьян от 20 ноября 1857 г. Рескрипт был опубликован 15 января в «С.-Петербургских ведомостях».
72
Селиванов И. В. (1810 — 1882) — прозаик, публицист. Его книга «Провинциальные воспоминания. Из записок чудака» вышла в Москве в 1857 г.