Фон Манштейна временно разместили в лагере близ Люнебурга, где он встретился с генерал-фельдмаршалом фон Браухичем, также арестованным английскими властями (после этого оба генерала не расставались друг с другом до тех пор, пока фон Браухич не скончался в 1948 году в лагере под Гамбургом). В лагере фон Манштейн и другие военнопленные занимались изготовлением стульев и других предметов мебели [33].
18 октября 1945 года фон Браухича и фон Манштейна перевели в штаб-квартиру английских оккупационных войск в Бад-Ойенхаузене, откуда их на следующий день отправили дальше, как выяснилось позднее, в качестве свидетелей в Нюрнберг, где, по слухам, начинался процесс над главными военными преступниками и шестью преступными организациями, к которым державы-победительницы относили, в частности, верховное главное командование вермахта (ОКБ) и Генеральный штаб сухопутных войск. Вскоре арестованные, действительно, были доставлены в камеры Нюрнбергского дворца правосудия, где сразу же закипела работа по подготовке материалов, призванных доказать невиновность Генерального штаба, суд над которым начался весной 1946 года. По свидетельству участников событий, фон Манштейн был «душой и движущей силой» рабочей группы из нескольких бывших высокопоставленных генералов вермахта, занимавшихся подготовкой материалов для суда [34].
Вот как фон Манштейн описывает в письме к жене условия содержания в Нюрнбергском дворце правосудия: «Нас охраняют солдаты 1-й американской дивизии. Начальником тюрьмы, в которой кроме нас, свидетелей, содержатся и обвиняемые, является полковник Эндрюс, бывший начальник лагеря в Мондорфе. Судя по тому, как он проявил себя в прежней должности, ничего хорошего ждать от него не приходится. Для меня остается загадкой, как вообще офицер может стать тюремщиком...
Как бы то ни было, по отношению к нам не соблюдаются требования Женевской конвенции о военнопленных. Все офицеры, одетые в форму, были первым делом лишены всех знаков различий. А стоило только Вестфалю и еще одному офицеру заявить протест, как их обоих тут же перевели в одиночные камеры, причем второго офицера на два дня лишили пищи и воды. Какая это все-таки удача, что я одет в гражданское платье...
Американские солдаты в целом обращаются с нами корректно, в том смысле, что грубость с их стороны встречается довольно редко. Им запрещено с нами разговаривать. Похоже, им сумели внушить, что мы здесь все — преступники...
При вызове на допрос принимаются особые меры предосторожности. Каждого немца отводят по отдельности в сопровождении вооруженного охранника, хотя коридор, по которому нас водят, представляет собой замкнутое со всех сторон помещение, из которого сбежать невозможно. По дороге на допрос мы проходим через крыло здания, в котором содержатся обвиняемые и некоторые свидетели. Зрелище довольно удручающее. Все обитатели этого крыла размещены в одиночных камерах. Весь день они находятся взаперти, и только один раз в сутки их выводят на короткую прогулку, так что у них нет никакой возможности поговорить с кем-нибудь. В их камерах нет света, поэтому с наступлением темноты они не могут даже спокойно почитать книгу. Недавно один из них, некий Роберт Лей, ночью повесился в своей камере. С тех пор у двери стоит часовой, который через «глазок» наблюдает за заключенными...» [35]
Результатом деятельности рабочей группы немецких генералов стал документ под названием «Сухопутные войска Германии в 1920—1945 годах», работа над которым была завершена 19 ноября 1945 года, за день до начала Нюрнбергского процесса. Документ, вступительный раздел которого был составлен генерал-фельдмаршалом фон Браухичем, подписали пять немецких генералов, в том числе генерал-фельдмаршал фон Манштейн. Точных данных о том, какое влияние этот документ оказал на ход и исход процесса, нет [36], однако вынесение 1 октября 1946 года оправдательного приговора Генеральному штабу сухопутных войск и верховному главнокомандованию вермахта вряд ли можно расценивать как простое совпадение мнений суда и «свидетелей» из числа наиболее высокопоставленных немецких генералов.
10 августа 1946 года, т. е. незадолго до вынесения приговора, суд заслушал показания генерал-фельдмаршалов фон Браухича и фон Манштейна, а вскоре после этого всех «свидетелей» с немецкой стороны вывезли из Нюрнберга. В связи с тем, что генералы фон Браухич, Рундштедт и фон Манштейн числились за английскими оккупационными войсками, их в конце сентября доставили на Британские острова в обычный лагерь для военнопленных в Бридженде (Уэльс).
Условия содержания в этом лагере были значительно более комфортные, чем в Нюрнбергском дворце правосудия, генералу фон Манштейну даже разрешили завести небольшой садик, за которым он мог ухаживать в свободное от других работ время. Вот что пишет об этом фон Манштейн в письме к жене: «Мы живем в отапливаемых каменных бараках! После десяти месяцев, проведенных в Нюрнберге, я могу по достоинству оценить те невероятные удобства, которыми мы здесь пользуемся: постельное белье, удобная мебель, цветы, скатерти на столах в общей столовой, ножи и вилки вместо простой миски и ложки. Питание не очень изысканное, но достаточно обильное, во всяком случае, более обильное, чем у вас в Германии. Все это, а также отсутствие той атмосферы ненависти, которая явственно ощущалась в Нюрнберге, воспринимаются как настоящий подарок судьбы. В нашем распоряжении находятся все ведущие английские газеты, мы может пользоваться услугами библиотеки...» [37]
Весной 1947 года в лагерь Бридженд прибыл будущий руководитель западногерманского ведомства по охране конституции доктор Отто Джон, игравший ключевую роль в решении дальнейшей судьбы пленных немецких офицеров. О результатах его пребывания в лагере военнопленные узнали в конце сентября: все обитатели лагеря подлежали освобождению в 1948 году, за исключением 39 военнопленных, в числе которых были генералы фон Браухич, фон Манштейн и Рундштедт. Всех их надлежало отправить в лагерь для перемещенных лиц, расположенный на территории Германии. В качестве причины для принятия такого решения была названа «необходимость их дальнейшего пребывания в распоряжении оккупационных властей на случай их последующего привлечения в качестве обвиняемых или свидетелей на продолжающиеся процессы над военными преступниками» [38].
В конце июля 1948 года лагерь Бридженд был расформирован. К тому времени из 39 генералов, попавших в «черный список», в лагере оставались только четверо: упомянутые выше три генерал-фельдмаршала и генерал-полковник Штраус. Вскоре генералов фон Браухича и Штрауса, состояние здоровья которых внушало серьезные опасения, переправили в английский военный госпиталь в Гамбурге. А еще через некоторое время поступило распоряжение об отправке генералов Рундштедта и фон Манштейна в Нюрнберг для дачи дополнительных свидетельских показаний. Впрочем, их пребывание в Нюрнберге продлилось всего несколько дней, так как представители защиты на процессе неожиданно отказались от вызова генералов в суд в качестве свидетелей.
Из Нюрнберга фон Манштейна и Рундштедта доставили в лагерь для военнопленных в Мюнстере, где их разместили отдельно от всех остальных, причем условия их содержания по своей тяжести почти не отличались от тех, в которых они находились в течение длительного времени в Нюрнбергском дворце правосудия. У заключенных были отобраны все ценные вещи, запонки, ремни и острые предметы. В камере почти безотлучно находился охранник, всю ночь горел яркий свет. Им были разрешены 10-минутные свидания с родственниками один раз в неделю.
1 января 1949 года генерал-фельдмаршалу фон Манштейну английским судом было предъявлено обвинение в совершении военных преступлений, а уже 24 августа того же года в Гамбурге начался судебный процесс. фон Манштейна обвинили в многочисленных нарушениях Гаагской конвенции о правилах ведения наземной войны, принятой в 1907 году. Среди 17 пунктов этого обвинения были и такие, как «жестокое обращение с военнопленными», «расстрелы заложников», «борьба с партизанами» [39]. Суд признал фон Манштейна виновным по 9 пунктам обвинения, оправдал по оставшимся 8 пунктам и 19 декабря 1949 года приговорил его к 18 годам лишения свободы, без учета срока пребывания в плену, предшествовавшего дню вынесения приговора. Приговор не подлежал обжалованию, однако его должен был еще утвердить командующий британской Рейнской армией.