Из описанных выше предпосылок возникает представление о пропаганде и PR как о средствах манипуляции сознанием. В действительности это не совсем так. Пропагандист рисует красочный, мимолетный, живой образ, и верить в него или нет – это прерогатива того, кто любуется картиной. Но обман это или грубая манипуляция – сознание избирателя и само вправе выбирать. Причем всегда остаются открытыми для дискуссии вопросы об «автономности сознания другого» и «о запрете вторжения в эту реальность», при этом все понимают проблему открытости сознания. Возможное ограничение может существовать в рамках традиций, норм морали, культуры или закона, но еще раз стоит заметить – закрыть можно только доступ к информационной среде, при этом «сознание всегда остается открытым». Поэтому при нахождении открытого информационного канала со стороны неэтичных субъектов возможно вторжение или даже агрессия.
Рассматривая эффективность пропаганды, нужно отметить, что чем талантливее «нарисованное», тем «реалистичнее» образ и тем живее он будет воспринят публикой.
III. Политическая трагедия (схема 14) самый сложный вид агитационной кампании, противоположный предыдущему. Снова рассмотрим суждение И. Л. Викентьева: «в ХIХ веке жители штата Северная Калифорния (США), осваивая новые жизненные пространства, выбрали себе понятный девиз: «Быть, а не казаться». В 1970 году французские манекенщицы объединились уже под лозунгом «Казаться, чтобы быть!» [27, с. 9]. Подобный тип кампании – это именно первое, то есть – это «быть, а не казаться». Или это ситуация, когда в результате реализации политической трагедии возникает действительность, причем информационная реальность – вторична. Все привлекаемые объекты и участники подлинны во всех смыслах – они действуют и творят. То есть нет никаких актеров, играющих Цезарей, тут все настоящее – и декорации, и цели. Схватка в политической трагедии разгорается вокруг истинных устремлений и идеалов. При таком типе кампании нет никакой видимости или создания картинок. Реализация полноценной политической трагедии позволяет смести со сцены все существующие «казаться». Нет надобности что-либо изображать, сценарий сам порождает события, героев и антигероев, сюжеты и сцены.
Схема 14. Политическая трагедия
Рассмотрим схему политической трагедии (схема 14) и выделим ее основные составляющие.
Сцена – это совокупная среда, которая включает: сценарий; сюжетную линию; декорации; звуковые и зрительные эффекты; эмоциональные состояния; текст; актеров; цели; мотивы и т. д.
Сценарий – это основной элемент политической трагедии, полноценное художественное произведение трагического содержания, имеющее определенную структуру и правила. Сознательно упустим уточнение данного вопроса в исследовании.
Постановка – это то, что видит зритель в виде цельного представления, не разделяя на части, замечая только сюжетную линию и основные акты, то есть это уже действительная реализация сценария.
Идеальный информационный канал нужно осмысливать как среду между зрителем и постановкой, его нужно понимать как единый объект с нулевым содержанием и сопротивлением. ИИК34 – это абстракция, позволяющая представить себе зрителя, который в один и тот же отрезок времени находится в зале и воспринимает все происходящее, участвуя при этом эмоционально в происходящем действе.
Зритель – воспринимающий субъект, который наделен этическим сознанием, способный осознавать художественную постановку и сопереживать происходящему. При реализации политической трагедии зритель не может не верить, он может или верить, или ненавидеть.
При реализации политической трагедии нужно отвлечься от различных внешних элементов. Или форма в данном случае, как, например, в политической рекламе, не играет значительной роли, то есть второстепенное значение приобретают: фото, логотип, слоган, брендирование, позиционирование, дизайн и т. д. – важна только постановка и те эмоции, которые она привносит в сознание. Это уровень, когда нам не нужно манипулировать отдельными СМИ. Все средства и инструменты объединяются в теоретической абстракции. На данном уровне понимания нужны другие теоретические конструкции. Работа ведется с сознанием тех, кто сидит в зале, им предлагаются не просто статистические картинки, это также не манипуляция их мнением. «Проигранный» высокохудожественный спектакль должен провести зрителя через необходимые состояния (акты), а в конце он должен ясно осознавать, кто главный герой, кто отрицательный персонаж, и решить для себя, на чьей он стороне.