Выбрать главу

УЧЕНИЕ ДЕКАРТА О СВОБОДЕ И ТЕОЛОГИЯ

Введение

…не искать никакой науки кроме той, какую можно найти в себе самом или в громадной книге света…

Рене Декарт

Господину Леви-Брюлю, профессору истории современной философии в Сорбонне, в знак глубокого уважения.

Э.Ж.

Прежде всего, нам хотелось бы в немногих словах уточнить цель, которую мы преследуем в настоящей книге. Не надо ожидать от этой работы обнаружения неизданных текстов Декарта, касающихся его доктрины свободы. После многочисленных исследований этих текстов, и особенно великолепных работ Ш.Адана и П.Таннери, трудно ожидать подобных находок. Лишь чисто случайно могут обнаружиться редчайшие неизданные тексты, которые остались скрытыми для всех предыдущих исследований.

Тем не менее мы не собираемся просто изучать тексты Декарта, как они представлены последними издателями. После стольких анализов и синтезов декартовской мысли, выполненных столькими проницательными историками и философами, мы не надеемся, что подобный метод мог бы привести к новым результатам. Поэтому мы не ставим перед собой задачи реконструировать картезианскую философию или, ограничившись текстами философа, выявить внутреннюю структуру системы и ее общую ориентацию. Наше исследование будет осуществляться в совсем иной перспективе.

Мы хотели попытаться осуществить по отношению к картезианской философии эксперимент, который часто давал блестящие результаты, когда его применяли к творчеству других философов или писателей. Речь идет о том, чтобы соотнести творчество с его средой. По правде сказать, никакие другие труды, возможно, не нуждаются в этом так, как труды Декарта, потому что мало чьи работы историки так настойчиво пытались вырвать из контекста их условий существования. Кажется, что с приходом картезианства философская мысль полностью обновилась и что в обширном пространстве истории идей Cogito стало границей, отделяющей времена схоластики от эры новой философии. Наконец пришел Декарт!.. И его пришествие знаменует полный разрыв с философией прошлого. Под чьим же влиянием формировалось такое понимание картезианской философии? Исследовать это здесь не место; но такое понимание противоречит самому общему закону, согласно которому любой продукт человеческой мысли тесно связан со средой, в которой он зародился, и с условиями, в которых он развивался.

Ибо слишком долго пренебрегали тем обстоятельством, что среда, в которой зародилась и развивалась картезианская метафизика, была по сути теологической. В XVI в. философская мысль еще далеко не эмансипировалась от опеки теологии. Учителя Декарта были профессиональными теологами, и схоластическая система св. Фомы, которую они ему преподавали, представляла собой философию, каждое предложение которой находило свое оправдание в своих теологических следствиях. Среди друзей и корреспондентов Декарта было очень много теологов; именно теологам он посвятил свои «Размышления о первой философии» и именно от них ожидал возражений. Специально для иезуитских коллежей он придал «Первоначалам философии» ту форму, которой они обладают. В ту эпоху еще нет философского сообщества, отдельного от теологического, потому что само различение философии и теологии тогда еще не оформилось. Декарт полагал, что положил начало такому разделению, однако существовавшие на протяжении столетий мыслительные установки разрушаются не за один день; разрыв с прошлым, возможно, в трудах Декарта менее ощутим, чем в его намерениях.

А если это так, то становится возможным новый подход к трудам Декарта, состоящий в том, чтобы искать объяснения картезианской философии в теологической среде, в которой она сформировалась. Сказать по правде, потребность в таком подходе чувствовалась уже давно. Замкнутая система рассмотрения доктрины Декарта давала трещины со всех сторон[1]. Нашей единственной целью будет возможно более полное изучение строго определенной части доктрины Декарта в этом аспекте. Вероятно, иногда будет создаваться впечатление, будто мы незаметно перешли от философии к теологии, но на самом деле, когда Декарт берет слово, чтобы по-своему разрешить двойную проблему свободы божественной и человеческой, он следут бесчисленным теологам, чьи рассуждения на эти темы заполняют огромное количество томов. Декарт не мог не принимать их во внимание; но и историк философии, будучи историком, не может проигнорировать их без риска допустить не одну ошибку.

Итак, мы ставим перед собой следующую проблему: обнаружить в теологической среде, в которой рождалась картезианская доктрина свободы, все то, что может объяснить нам ее структуру и развитие. Такова наша главная цель, что не помешает нам прибегать, по мере необходимости, и к рассмотрениям другого порядка.

Мы отдаем себе отчет в том, насколько деликатны исследования такого рода. Но если среди гипотез, к которым мы придем, можно будет найти кое-какие полезные и окончательные результаты, то мы будем счастливы тем, что это — заслуга наших учителей в Сорбонне: Л.Леви-Брюля, которому мы обязаны, помимо первой идеи наших исследований, многими руководящими идеями настоящей работы, и В.Дельбо. Благодаря их советам, а также показанному ими примеру метода тщательнейшей работы над проблемами истории философии они постоянно оставались моими наставниками. Позвольте же их ученику выразить им здесь свою самую глубокую признательность.

Первая часть Свобода Бога

Глава I Декарт в коллеже Ла Флеш. Тексты

Среди теологических влияний, которые испытала мысль Декарта, самым общим и бесспорным является влияние св. Фомы. Мы будем постоянно предполагать наличие такого влияния и без колебания обращаться к «Сумме теологии» или к комментариям к ней, когда нам будет казаться, что это способствует прояснению текстов Декарта. Поэтому с самого начала важно разрешить следующую проблему: был ли Декарт знаком с теологией св. Фомы и настолько ли он ее знал, чтобы она могла оказать реальное влияние на его мышление? Ответ не может вызывать сомнений. Известно, что Декарт изучал философию в иезуитском коллеже Ла Флеш, где ее преподавали лучше, чем где бы то ни было[2]. Декарт сам рассказывает нам, каким он был учеником, и сообщает, что его не считали хуже других, хотя некоторых из его товарищей прочили на место их учителей[3].

Он прошел целиком весь цикл философских занятий так, как он был организован в коллеже Ла Флеш, посвятив этому три учебных года: 1609–1610, 1610–1611 и 1611–1612. Байе не сообщает нам никаких сведений о его профессорах, однако мы знаем из других источников, что в течение этих трех лет его профессором был о. Франсуа Верон, а репетитором — о. Этьен Ноэль. Тот факт, что о. Верон был профессором Декарта, удостоверяется списком профессоров Ла Флеш, сохранившимся в архивах Общества Иисуса (les Archives du Gesu[3*]) в Риме [4]. О. Франсуа Верон не представляет интереса для исследователей в том смысле, что у него нельзя обнаружить зачатки картезианской философии. Какое-то время назад полагали, что у учителя Декарта можно обнаружить семена картезианства; но, думается, от всяких попыток такого рода нужно отказаться раз и навсегда по двум причинам. Первая состоит в том, что профессор философии в иезуитском коллеже был бы немедленно отстранен от выполнения своих функций, если бы в его преподавании обнаружились хоть малейшие попытки отступить от праведных путей схоластики. К этому мы еще вернемся: профессор Декарта не мог преподавать другого учения, кроме учения Аристотеля и св. Фомы. Вторая причина состоит в том, что если бы даже обстоятельства позволяли, о. Франсуа Верон все равно был не из тех, кто мог бы отклониться от схоластики. В этом наставнике, действительно, очень трудно увидеть предшественника своего ученика. Знаменитый полемист и апологет, о. Франсуа Верон получил известность благодаря нескольким апологетическим сочинениям[5]. Этот теолог, родившийся в Париже в 1578 г. и вступивший в орден 10 сентября 1595 г., обладал прежде всего темпераментом воинственного полемиста. Он кажется ярким воплощением духа схоластики, жаркой в диспутах, упорной в борьбе идей, страстной в дискуссиях и не знающей большей радости, нежели заставить противника замолчать при помощи хорошо сформулированных и в надлежащем порядке расположенных аргументов. Для о. Верона противником был протестант, и если метод, который он применял в полемике, и оказал какое-то влияние на Декарта, то, конечно, только в том смысле, что должен был навсегда его оттолкнуть: до такой степени в нем были собраны воедино все недостатки, которые Декарт мог поставить в упрек схоластическому методу. Вскоре, однако, сфера схоластических диспутов стала казаться о. Верону слишком узкой: он открыл для себя более широкое поле деятельности, уйдя в 1620 г. от иезуитов и став кюре в Шарантоне, где оставался до самой своей смерти, последовавшей 6 декабря 1649 г. Несмотря на наличие очень интересного биографического очерка[6], этот период его жизни нам еще плохо известен. Но все сообщения о нем показывают его занятым исключительно применением на практике открытого им знаменитого метода, состоящего в том, чтобы провоцировать наиболее известных протестантских пасторов, принуждая их вступать с ним в публичную полемику, преследуя их, если надо, даже в их храмах и во время их проповедей, и затем обрушивать на них всю силу своей диалектики, чтобы заставить их признать свои заблуждения либо спасаться бегством. Таково, как кажется, было его единственное занятие в те годы, когда он был кюре в Шарантоне. Свидетельствами этой бурной деятельности о. Верона являются около восьмидесяти произведений (точное число пока не установлено)[7], заголовки которых напоминают призывы к битвам или победные реляции: «Позорное бегство пастора Дюмулена»[4*] или поражение каких-нибудь пасторов составляли обычные сюжеты его сочинений. Таким был профессор Декарта: великий спорщик, пламенный полемист, он совершенно не был озабочен обновлением философии или хоть малейшей переделкой несокрушимого наследия Аристотеля. Сказать по правде, более оригинальной представляется личность о. Ноэля. Этот молодой теолог, перед которым в Ордене[5*] открывалось блестящее будущее, скорее мог бы сойти с путей, проложенных Аристотелем, но ничто не позволяет нам полагать, будто он помышлял о чем-то подобном в то время, когда совсем молодым, не обладая никаким авторитетом, он не имел других обязанностей, кроме верного комментирования курсов о. Верона. Гораздо позднее, имея за плечами долгую карьеру, он ввел в свои «Aphorismi physici» и «Sol flamma» некоторые новые идеи; но это было сделано частично под влиянием движения, начало которому положил Декарт. Так что здесь, похоже, не столько учитель влиял на ученика, сколько ученик на учителя.

вернуться

[1]

Ср. работы Фрейденталя (Freudenthal), Хертлинга (Hertling) и др. См. <также > Index scolastico-cartesien. Введение.

вернуться

[3]

VI 5[2*]. Речь здесь идет об учащихся — новициях ордена Иезуитов, слушавших в Ла Флеш курсы философии.

вернуться

[3*]

Иисус (итал.).

вернуться

[4*]

Дюмулен (du Moulin), Пьер (1568–1658), французский протестантский священник и полемист, известный своим красноречием и пылом, в течение 20 лет был проповедником в Шарантоне.

вернуться

[5*]

Здесь и далее мы следуем оригиналу, где наряду с названием «Орден» (или «Орден иезуитов») фигурирует и название «Общество Иисуса».