— Стоп, — сказал Мэйзер.
— От меня требуется показывать вам…
— Это личное. Вмешательство в личную жизнь.
— …все сообщения по ансиблю.
— Позже.
— Видео имеет высший приоритет. Ширина канала, достаточная для передачи видео, используется только…
— Ладно, воспроизведи, — сдался Мэйзер.
— Папа, — произнесла голографическая женщина.
Мэйзер отвел взгляд, машинально пряча лицо, хотя видеть она его, естественно, не могла. Когда он в последний раз видел свою дочь Пай Махутангу, той было пять лет и больше всего она любила лазить по деревьям. Ей часто снились кошмары, но, поскольку ее отец постоянно находился на службе, отогнать дурные сны было некому.
— Я привела с собой твоих внуков, — говорила она. — Паху Ранги пока не нашел женщину, которая согласилась бы родить ему детей. — Она шаловливо улыбнулась кому-то за кадром. Ее брат, сын Мэйзера, был зачат во время его последнего отпуска перед решающей битвой. — Мы рассказали про тебя детям. Знаю, увидеть всех одновременно ты не можешь, но если каждый из них на пару секунд войдет в кадр вместе со мной… Однако мне сказали, что, возможно, ты не будешь им рад. Даже если это в самом деле так, папа, я все равно знаю, что ты хотел бы увидеть своих внуков. Когда ты вернешься, они будут еще живы. Может, буду жива даже я. Прошу тебя, не прячься от нас. Мы знаем, что, когда ты развелся с мамой, ты поступил так ради нее — и ради нас. Мы знаем, что ты никогда не переставал нас любить. Видишь? Это Кахуи Кура и Пао Пао Те Ранги. У них также есть английские имена, Мирт и Глэд, но они гордятся тем, что они дети маори — благодаря тебе. Но твой внук Мэйзер Така Ахо Говарт настаивает на имени, которое носил… носишь ты. Что же касается малыша Струана Маэроэро — он сам решит, когда станет старше. — Она вздохнула. — Скорее всего, это наш последний ребенок — если суд Новой Зеландии поддержит законы Гегемонии о рождаемости[2].
Пока каждый из детей появлялся в кадре — кто-то робко, кто-то отважно, — Мэйзер пытался ощутить к ним хоть какие-то чувства. Сперва, слегка смущаясь, в кадр вошли две его внучки. Затем — названный в его честь мальчик. И наконец — младенец, которого кто-то держал на руках.
Они были для него чужаками, которые сами станут родителями еще до того, как он сможет встретиться с ними вживую. А может, даже дедушками или бабушками.
«Какой в этом смысл? — подумал он. — Я сказал твоей матери, что мы умерли друг для друга и ко мне следует относиться как к жертве войны, даже если в бумагах говорится о разводе, а не о гибели в бою. Она настолько на меня разозлилась, что заявила: мол, лучше бы я и в самом деле умер. Детям она тоже собиралась сказать, что я умер или просто бросил их без всяких причин, чтобы те меня возненавидели.
А теперь оказывается, что она превратила мой уход в сентиментальное воспоминание о жертве, принесенной Богу и стране. Или, по крайней мере, планете и человечеству».
Мэйзер с трудом заставил себя не думать о том, что, возможно, она его простила. Именно ей пришлось воспитывать детей, и его никак не касалось, что она решила сказать им про него — лишь бы эти слова помогли ей растить детей без отца.
Он женился и завел детей уже в среднем возрасте, поскольку опасался обзаводиться семьей, зная, что ему предстоят отлучки на долгие годы. Потом он встретил Ким, и от всех разумных доводов не осталось и следа. Он хотел, чтобы у них были дети — или так хотела его ДНК, — даже если он не сможет принять участия в их воспитании. Ему хотелось, чтобы у Пай Махутанги и Паху Ранги была стабильная и полная возможностей жизнь, и он остался на службе, чтобы заработать денег на их обучение.
Потом он сражался ради их безопасности, но собирался уйти в отставку, когда война закончится, и наконец вернуться домой к семье, пока дети еще достаточно малы, чтобы с радостью встретить отца. А потом получил то самое назначение.
«Почему вы не могли решить по-другому, сволочи? — думал он. — Найти мне замену, а потом отпустить меня домой, где меня встретили бы как героя. А после я удалился бы на покой в Крайстчерче, слушая звон колоколов и зная, что Бог по-прежнему на небе и с миром все в порядке. Вы могли позволить мне остаться дома с семьей и воспитывать детей, так что я сумел бы отговорить Пай называть своего первого сына в мою честь.
Я мог бы помочь вам с любыми советами и обучением — наверняка в куда большем объеме, чем смогли бы вы сами, — а потом покинуть флот и жить нормальной жизнью. Но нет — мне пришлось все бросить и болтаться в этой унылой жестянке, пока вы пребывали в нерешительности».
2
Авторское противоречие. Закон о контроле над рождаемостью был принят гораздо раньше — когда нужно было экономить ресурсы и строить Международный флот для Второй войны с жукерами. Хотя можно предположить, что Новая Зеландия присоединилась к этой демографической программе позже остальных стран.