Избранные произведения

[53].    Последуем таким писателям великим.
   А ты, несмысленный, вспеваешь гласом диким.
   Все то, что дерзостно невежа сочинит,
   Труды его ему преобращает в стыд.
   Без пользы на Парнас слагатель смелый всходит,
   Коль Аполлон его на верх горы не взводит.
   Когда искусства нет иль ты не тем рожден,
   Нестроен будет глас, и слог твой принужден.
   А если естество тебя тем одарило,
   Старайся, чтоб сей дар искусство украси́ло.
   Знай в стихотворстве ты различие родов
   И, что начнешь, ищи к тому приличных слов,
   Не раздражая муз худым своим успехом:
   Слезами Талию, а Мельпомену смехом.
   Пастушка за сребро и злато[54] на лугах
   Имеет весь убор в единых лишь травах.
   Луг камней дорогих и перл ей не являет, ―
   Она главу и грудь цветами украшает.
   Подобно каковой всегда на ней наряд,
   Таков быть должен весь в стихах пастушьих склад.
   В них гордые слова, сложения высоки
   В лугах подымут вихрь и возмутят потоки.
   Оставь свой пышный глас в идиллиях своих
   И в паствах не глуши трубой свирелок их.
   Пан скроется в леса от звучной сей погоды,
   И нимфы у поток уйдут от страха в воды.
   Любовну ль пишешь речь или пастуший спор,
   Чтоб не был ни учтив, ни груб их разговор,
   Чтоб не был твой пастух крестьянину примером
   И не был бы, опять, придворным кавалером.
   Вспевай в идиллии мне ясны небеса,
   Зеленые луга, кустарники, леса,
   Биющие ключи, источники и рощи,
   Весну, приятный день и тихость темной нощи;
   Дай чувствовати мне пастушью простоту
   И позабыть, стихи читая, суету.
   Плачевной музы глас[55] быстряе проницает,
   Когда она в любви власы свои терзает,
   Но весь ея восторг свой нежный склад красит
   Единым только тем, что сердце говорит:
   Любовник в сих стихах стенанье возвещает,
   Когда Аврорин всход с любезной быть мешает,
   Или он, воздохнув, часы свои клянет,
   В которые в глазах его Ирисы нет,
   Или жестокости Филисы[56] вспоминает,
   Или своей драгой свой пламень открывает,
   Иль, с нею разлучась, представив те красы,
   Со вздохами твердит, прешедшие часы.
   Но хладен будет стих и весь твой плач ― притворство,
   Когда то говорит едино стихотворство;
   Но жалок будет склад, оставь и не трудись:
   Коль хочешь то писать, так прежде ты влюбись!
   Гремящий в оде звук, как вихорь, слух пронзает,
   Хребет Рифейских гор далеко превышает,
   В ней молния дели́т наполы горизонт,
   То верх высоких гор скрывает бурный понт,
   Эдип гаданьем град от Сфинкса избавляет,
   И сильный Геркулес злу Гидру низлагает,
   Скамандрины брега богов зовут на брань,
   Великий Александр кладет на персов дань,
   Великий Петр свой гром с брегов Балтийских мещет,
   Российский меч во всех концах вселенной блещет.
   Творец таких стихов вскидает всюду взгляд,
   Взлетает к небесам, свергается во ад
   И, мчася в быстроте во все края вселенны,
   Врата и путь везде имеет отворенны.
   Что в стихотворстве есть, всем лучшим стих крася
   И глас эпический до неба вознося,
   Летай во облаках, как в быстром море судно,
   Но, возвращаясь вниз, спускайся лишь рассудно,
   Пекись, чтоб не смешать по правам лирным дум;
   В эпическом стихе порядочен есть шум.
   Глас лирный так, как вихрь, порывами терзает,
   А глас эпический недерзостно взбегает,
   Колеблется не вдруг и ломит так, как ветр,
   Бунтующ многи дни, восшед из земных недр.
   Сей стих есть полн претворств, в нем добродетель смело
   Преходит в божество, приемлет дух и тело.
   Минерва ― мудрость в нем, Диана ― чистота,
   Любовь ― то Купидон, Венера ― красота.
   Где гром и молния, там ярость возвещает
   Разгневанный Зевес и землю устрашает.
   Когда встает в морях волнение и рев,
   Не ветер то шумит, ― Нептун являет гнев.
   И эхо есть не звук, что гласы повторяет, ―
   То нимфа во слезах Нарцисса вспоминает.
   Эней перенесен на африканский брег,
   В страну, в которую имели ветры бег,
   Не приключением, но гневная Юнона
   Стремится погубить остаток Илиона.
   Эол в угодность ей Средьземный понт терзал
   И грозные валы до облак воздымал.
   Он мстил Парисов суд за выигрыш Венеры
   И ветрам растворил глубокие пещеры.
   Посем рассмотрим мы свойство и силу драм,
   Как должен представлять творец пороки нам
   И как должна цвести святая добродетель:
   Посадский, дворянин, маркиз, граф, князь, владетель
   Восходят на театр; творец находит путь
   Смотрителей своих чрез действо ум трону́ть.
   Когда захочешь слез, введи меня ты в жалость;
   Для смеху предо мной представь мирскую шалость.
   Не представляй двух действ[57] к смешению мне дум;
   Смотритель к одному свой устремляет ум.
   Ругается, смотря, единого он страстью
   И беспокойствует единого напастью:
   Афины и Париж, зря красну царску дщерь,[58]
   Котору умерщвлял отец, как лютый зверь,
   В стенании своем единогласны были
   И только лишь о ней потоки слезны лили.
   Не тщись глаза и слух различием прельстить
   И бытие трех лет мне в три часа вместить:
   Старайся мне в игре часы часами мерить,
   Чтоб я, забывшися, возмог тебе поверить,
   Что будто не игра то действие твое,
   Но самое тогда случившесь бытие.
   И не бренчи в стихах пустыми мне словами,
   Скажи мне только то, что скажут страсти сами.
   Не сделай трудности и местом мне своим,[59]
   Чтоб мне, театр твой, зря, имеючи за Рим,
   Не полететь в Москву, а из Москвы к Пекину:
   Всмотряся в Рим, я Рим так скоро не покину.
   Явлениями множь желание, творец,
   Познать, как действию положишь ты конец.
   Трагедия нам плач и горесть представляет,
   Как люто, например, Венерин гнев терзает.
   В прекрасной описи, в Расиновых стихах,
   Трезенский князь[60] забыл о рыцарских играх,
   Воспламенение почувствовавши крови
   И вечно быть престав противником любови,
   Пред Арисиею[61], стыдяся, говорит,
   Что он уже не стал сей гордый Ипполит,
   Который иногда стрелам любви ругался
   И сим презрением дел нежных величался.
   Страшатся греки, чтоб сын Андромахин[62] им
   По возрасте своем не стал отцом своим.

53

Поп, остроумный аглинский писатель, стихотворец последнего времени. (Прим. автора).

54

Пастушка за сребро и злато… — пастушка вместо серебра и золота.

55

Плачевной музы глас — голос печальной музы элегии (Евтерны).

56

Ириса… Филиса — условные имена любовниц, часто встречающиеся во Французкой поэзии XVII–XVIII веков.

57

Не представляй двух действ… — Речь идет о так называемом единстве действия, не допускавшем в драматическом произведении двух параллельных сюжетных линий.

58

Афины и Париж, зря красну царску дщерь… — то есть Ифигению, героиню одноименных трагедии Еврипида и Расина.

59

Не сделай трудности и местом мне своим… — В этом стихе и далее обосновывается принцип единства места, не допускавший перенесения действия из одного места в другое.

60

Трезенский князь — Ипполит, герой трагедии Расина «Федра», живший, по преданию, в городе Трезене.

61

Арисия — героиня той же трагедии.

62

Сын Андромахин — Астианакс (или Скамандрий). Имеется в виду трагедия Расина «Андромаха», содержание которой и пересказывается далее.