— Не забудьте и о врожденном благородстве, — вставил я. — Ибо дикие цветы прекрасно развиваются безо всякого надзора, а вот за комнатными растениями нужен глаз да глаз.
— Согласен! Под этим небом страсти, даже самые безумные, облагораживаются. И основная страсть женского пола — как по эту, так и по ту сторону гор — при всей комичности здесь кажется героической.
— Основная страсть?
— Я подразумеваю жажду выйти замуж. Улыбаетесь? А мне не до смеха с тех пор, как довелось более основательно изучить данный вопрос.
— Я сгораю от нетерпения услышать вашу историю.
— Охотно расскажу вам мое приключение, хотя оно вряд ли заинтересует писателя-идеалиста. Вот только попрошу прикурить у нашего возничего. — И мой собеседник обратился к тому на смеси французского и итальянского.
Разговор этот происходил прекрасной летней ночью на империале французского дилижанса, который две лошади и четырнадцать мулов рысцой везли по широкой дороге вверх к перевалу Мон-Сени. Небо было густо усеяно звездами, вдоль дороги росли высокие каштаны, а вокруг простирались живописные долины. К сожалению, ночь выдалась темная, и невозможно было любоваться чудными видами. А удары кнутов, звон сотни бубенцов, крики погонщиков, бежавших рядом с запряженными цугом мулами, гнали прочь всякий сон. Потому немецкий писатель должен был радоваться, что на высоте трех тысяч футов над уровнем моря ему встретился такой доброжелательный собеседник, как мой сосед по купе, хотя наши взгляды не совсем совпадали. От Турина до гор мы ехали поездом и молчали, сидя каждый в своем углу. Лишь во время переклички, когда раздавали места в дилижансе, лед между нами растаял, поскольку, оказалось, что мы оба слышали друг о друге.
— Вы знаете Пизу? — спросил он, закурив сигару.
Я ответил, что недавно провел две недели в этом самом тихом на свете университетском городе.
— В таком случае вы наверняка знаете вдову с улицы Борго. Если вы проходили мимо дома с зелеными жалюзями, то не могли не слышать доносившуюся из окна второго этажа в исполнении оглушительного сопрано арию из «Нормы»: «Ah sin’ all’ ore all’ ore estreme…»?[17]
Я отрицательно покачал головой.
— Благодарите Творца, — сказал он со вздохом. — Именно этот голос меня и погубил. Увы, у меня не особенно хороший музыкальный слух, иначе это сопрано не завлекло бы меня в свои сети. Но после того, как обойдешь несколько десятков неопрятных каморок — все хорошие меблированные комнаты в середине семестра давно уже были заняты студентами — и вдруг из чистенького домика, на котором висит объявление о сдаче жилья, слышишь женское пение… Вы понимаете, что оно показалось бы божественным и более тонкому ценителю музыки. Однако вначале объясню, почему я приехал в Пизу. Как вам известно, я архитектор. Без ложной скромности скажу, что в том крошечном немецком государстве, которое я обязан любить и почитать как свою малую, к сожалению, слишком малую родину, я — единственный мастер, который может построить нечто лучшее, чем стоящие повсюду трехэтажные сараи для людей. Если вам случится проезжать через N, не премините взглянуть на наш новый арсенал, где под замком надежно хранятся семь государственных пушек, ведь если они ненароком выстрелят, то их снаряды явно попадут на чужую территорию. Арсенал построил я, заслужив не только благодарность отечества, но и особое расположение нашего сиятельного князя. Если он когда-нибудь решится осуществить свою заветную мечту — обнести страну стеной, наподобие китайской, — то я могу рассчитывать на этот почетный заказ. Пока же благосклонность ко мне он проявил не столь значительным, но гораздо более приятным для меня образом. Дело в том, что одной из наших достопримечательностей является покосившаяся башня в дворцовом парке. Кое-кто считает, что она наклонилась потому, что ее основание подмыли воды вырытого рядом пруда. Но такое объяснение чрезвычайно обижает нашего князя, и однажды он спросил мое мнение. Я дипломатично ответил, что, возможно, есть что-то общее между нашей башней и падающими башнями в Пизе, Болонье, Модене и других городах Италии, но лишь подробное изучение их позволит мне найти причину наклона нашей башни. Буквально через день я получил письмо с высочайшим повелением совершить за счет канцелярии годовую поездку в Италию для написания работы о падающих башнях. Можете представить себе мою радость! Как архитектору, мне давно уже следовало посетить эту восхитительную страну. К тому же я недавно обручился и не хотел уезжать от невесты, разве что «по приказу Его Сиятельства».
17
«Норма» (1831) — опера итальянского композитора Винченцо Беллини (1801–1835). «Ah sin’ all’ ore all’ ore estreme…» (um.) — «Ах, до самого последнего часа…»