Выбрать главу
И к пальме пустынной он бег устремил, И жадно холодной струей освежил Горевшие тяжко язык и зеницы, И лег, и заснул он близ верной ослицы — И многие годы над ним протекли По воле владыки небес и земли.
Настал пробужденья для путника час; Встает он и слышит неведомый глас: «Давно ли в пустыне заснул ты глубоко?» И он отвечает: уж солнце высоко На утреннем небе сияло вчера: С утра я глубоко проспал до утра.
Но голос: «О путник, ты долее спал; Взгляни: лег ты молод, а старцем восстал; Уж пальма истлела, а кладез холодный Иссяк и засохнул в пустыне безводной, Давно занесенный песками степей: И кости белеют ослицы твоей».
И горем объятый мгновенный старик, Рыдая, дрожащей главою поник… И чудо в пустыне тогда совершилось: Минувшее в новой красе оживилось; Вновь зыблется пальма тенистой главой: Вновь кладез наполнен прохладой и мглой.
И ветхие кости ослицы встают, И телом оделись, и рев издают; И чувствует путник и силу, и радость; В крови заиграла воскресшая младость; Святые восторги наполнили грудь: И с богом он дале пускается в путь.
* * *
Лизе страшно полюбить. Полно, нет ли тут обмана? Берегитесь — может быть, Эта новая Диана Притаила нежну страсть — И стыдливыми глазами Ищет робко между вами, Кто бы ей помог упасть.

<Из письма к Родзянке.>

Прости, украинской мудрец, Наместник Феба и Приапа! Твоя соломенная шляпа Покойней, чем иной венец; Твой Рим — деревня; ты мой папа, Благослови ж меня, певец!

Послание к Л. Пушкину

[Что же? будет] ли вино? [Лайон, жду] его давно. Знаешь ли какого рода? У меня закон один: Жажды полная свобода И терпимость всяких вин. Погреб мой гостеприимный Рад мадере золотой И под пробкой смоленой
St.[24] Пере бутылке длинной. В лета <красные> мои, В ле<та> юности безумной, Поэтической Аи Нравился мне пеной шумной, Сим подобием любви! вспомнил о поэте И напененный<?> бокал Я тогда всему на свете, Милый брат, предпочитал.
Ныне нет во мне пристрастья — Без разбора за столом<?>, Друг разумный сладост<растья>, Вина обхожу кругом — [Все люб<лю> <?> я Понемногу — Часто двигаю стакан, Часто пью — но сла<ва богу> Редко, редко лягу пьян.]
* * *
Ты вянешь и молчишь: печаль тебя снедает: На девственных устах улыбка замирает. Давно твоей иглой узоры и цветы Не оживлялися. Безмолвно любишь ты Грустить. О, я знаток в девической печали; Давно глаза мои в душе твоей читали. Любви не утаишь: мы любим, и как нас, Девицы нежные, любовь волнует вас. Счастливы юноши! Но кто, скажи, меж ими Красавец молодой с очами голубыми, С кудрями черными?… Краснеешь? Я молчу, Но знаю, знаю всё: и если захочу, То назову его. Не он ли вечно бродит Вкруг дома твоего и взор к окну возводит? Ты втайне ждешь его. Идет, и ты бежишь, И долго вслед за ним незримая глядишь. Никто на празднике блистательного мая, Меж колесницами роскошными летая, Никто из юношей свободней и смелей Не властвует конем по прихоти своей.

Чедаеву

К чему холодные сомненья? Я верю: здесь был грозный храм, Где крови жаждущим богам Дымились жертвоприношенья; Здесь успокоена была Вражда свирепой Эвмениды: Здесь провозвестница Тавриды На брата руку занесла; На сих развалинах свершилось Святое дружбы торжество, И душ великих божество Своим созданьем возгордилось.
………………………
вернуться

24

St — сокращенное Saint: Сэн-Пере.

полную версию книги